Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма

Поставляя качественное население в Европу на окончательную шлифовку, Восточная Европа и Россия могут играть роль культурного буфера, обрабатывая на своей территории «заготовки» из Третьего мира и осуществляя «выдержку» в 1–2 поколения. Смысл идеи в том, что гастарбайтеры Третьего мира ни в коем случае не должны сразу попадать в постиндустриализм: слишком велик цивилизационный градиент. Не надо портить дорогую машину плохой смазкой.

Второе... Даже несмотря на предложенную мною схему, постиндустриальной цивилизации не удастся переварить весь объем избыточной биомассы. Здесь предложение явно превышает спрос, что позволяет Третьим странам и их представителям страшно демпинговать на рынке мировой рабочей силы. А это к чертовой матери перекашивает всю экономику и заставляет мир катиться по экстенсивному пути развития. Зачем думать об инновациях и полной роботизации производства, если вместо этого можно просто перевести завод в дикие страны, где за несколько центов в день нанять местных крестьян шить кроссовки или собирать плееры? Это путь наименьшего сопротивления.

А ведь именно сопротивление рождает прорывы! Существует довольно любопытная гипотеза, что толчком к будущему капиталистическому росту Европы послужила знаменитая Черная смерть – чума, тремя волнами прокатившаяся по Европе в XIV веке. Первая, самая страшная, волна эпидемии прошла в 1347–1353 годах, за ней были два всплеска поменьше – в 1361 и 1369 годах. В результате в Европе вымерла половина населения, сделав человеческий ресурс дефицитным, подняв стоимость рабочей силы и заставив по-новому оценить человека. Ведь в условиях дефицитности ресурс нужно использовать экономно, выжимая из него все. Отсюда и максимальное раскрытие человеческого потенциала через свободу. Свободу предпринимать... Капитализм – это понимание ценности человека... Ну а если человек дешев, как он дешев сейчас в Третьем мире, хорошего не жди. Столько джинсов, кроссовок и плееров, сколько может пошить и собрать Третий мир, никому не нужно. Столько мусоропроводов, сколько могут в Первом мире прочистить представители мира Третьего, на Западе просто нет. Зато есть совсем другая проблема: приехав в Первый мир чистить мусоропроводы и почитая это за счастье, чернорабочие Третьего мира «по старой привычке» обильно плодятся. А для их детей, не видевших голода на родине предков, выросших среди ярких витрин и прочих соблазнов Запада, чистка мусоропроводов уже не представляется столь терпимым занятием, как их отцам. При этом многочисленность детей в семье делает каждого ребенка гастарбайтера во столько раз беднее, сколько детей родилось в его семье. И без того крохотные зарплаты гастарбайтеров (а с чего бы много платить за низкоквалифицированную работу?) делятся на все детское поголовье, сбрасывая семью в глубокий социальный даун.

При этом дети вчерашних мигрантов мусор возить уже не хотят, и, выходит, Первому миру нужно завозить очередное поколение мусорщиков из Третьего мира. А многочисленные дети первого поколения мусорщиков пополняют когорту люмпенов. Получается воспроизводство не просто низкокачественного, но и вредного населения. Вредного не только потому, что оно ложится бременем на бюджет, требуя пособий по безработице и прочих подачек, но и потому, что его представители рекрутируются в преступность. Кто совершает львиную долю преступлений в какой-нибудь Норвегии? Уж конечно, не тихие норвежцы и не первое поколение гастарбайтеров, которое покорно подгребает мусор цивилизации. Дети этих гастарбайтеров! Их потребности велики, поскольку сформированы Западом, а возможности – прямо пропорциональны зарплатам их отцов и обратно пропорциональны количеству сестер и братьев.

И все-таки попавшие, пробившиеся в Запад вчерашние варвары не так «искрят», как их бывшие собратья, живущие на дикой воле. Датские мусульмане никого не резали и ничего не громили. Да, изредка случаются эксцессы в виде горящих предместий Парижа и Берлина. Но пока в том же Париже пришлых варваров и их детей меньше, чем коренных жителей, подобные эксцессы удается локализовывать. Однако на примере Парижа и Берлина мы видим, что даже в относительно небольших дозах варварство опасно для цивилизации.

Пока я пишу эти строки, за моей спиной телевизор бубнит мировые экономические новости. Диктор бесстрастно рассказывает, что одна из сильнейших и быстро развивающихся экономик Европы – английская – не успевает создавать необходимые рабочие места, очереди за пособиями на биржах труда растут, причем большинство этих безработных – пришельцы из Третьего мира. Насколько строга эмиграционная политика Великобритании, а они все равно умудряются проникать, диффундировать, продавливаться через границы, оседать... При этом давление со стороны Третьего мира все растет и растет, и когда-нибудь даже самая развитая экономика его не выдержит.