Свобода, равенство, братство. Как избавиться от тирании

ЖанПоль Марат, Жорж Дантон, Максимилиан Робеспьер Свобода, равенство, братство. Как избавиться от тирании

Жан-Поль Марат Избавление от тирании

Жан-Поль Марат родился в Швейцарии 24 мая 1743 года в семье врача. Получив медицинское образование, он зарабатывал на жизнь врачебной практикой; издал ряд книг и брошюр по естественным наукам и социальным вопросам.

В 1789 году Марат начал издавать газету «Друг народа» («Ami du peuple»), пользовавшуюся огромной популярностью. Ожесточенный тон газеты, резкие нападки на врагов начавшейся революции вызвали преследования Марата; он принужден был скрываться, не покидая, однако, своей работы.

Избранный в Конвент от Парижа, он занял место во главе леворадикальной секции монтаньяров и выступал с яркими речами за продолжение революции. В итоге, Марат стал главным объектом ненависти как консервативных депутатов Конвента, так и роялистов. 13 июля 1793 года Жан-Поль Марат был убит дворянкой Шарлоттой Корде. Его тело было захоронено в Пантеоне, но после того, как к власти пришли противники Марата, удалено из Пантеона и перезахоронено на кладбище у церкви Сент-Этьен-дю-Мон.

Политическая автобиография

Я не могу скрыть от себя, что государственные люди постоянно изображают меня анархистом, который повергает во прах все законы и которому нравится только беспорядок.

Я приближаюсь к пятидесятилетнему возрасту, и уже с шестнадцати лет я сам безраздельно руковожу своим поведением. Я прожил два года в Бордо, десять лет в Лондоне, один год в Дублине и Эдинбурге, один – в Гааге, Утрехте и Амстердаме и девятнадцать лет в Париже, и я объездил пол-Европы; пусть перелистают полицейские реестры этих разнообразных стран, и я ручаюсь, что мое имя ни разу не будет в них обнаружено в связи с каким-нибудь нарушением законов; пусть соберут всякие сведения, и я ручаюсь, что ни один человек под небом не сумеет упрекнуть меня хотя бы в одном бесчестном поступке; но может ли человек, умевший уважать во всех странах установленный порядок, быть анархистом?

Они изображают меня, кроме того, честолюбцем, стремящимся к власти. Но честолюбец неизбежно бывает интриганом. Если же отбросить первые годы моего детства и время, затраченное на путешествия, на медицинскую практику и на выполнение обязанностей законодателя, то окажется, что я провел всю свою жизнь в кабинете за изучением природы и за размышлениями. За последние четыре года изменился лишь предмет моих мыслей; все мое время было поглощено политикой, защитой угнетенных, раскрытием заговоров против отечества, преследованием зачинщиков всяких козней; мои бумаги были два раза захвачены, моя переписка всегда была под надзором моих врагов, и я ручаюсь, что в ней никогда не было обнаружено ни одного слова, свидетельствующего об интриге; меня никогда не видали за столом у министров, в кружках, в тайных комитетах, и не подлежит сомнению, что мое имя никогда не было скомпрометировано участием в интригах, которые велись с начала революции.

Если замкнутая и уединенная жизнь, которую я всегда вел, недостаточно доказывает всю нелепость предъявляемых мне обвинений, то я мог бы привести свидетельства всех тех, кто знал меня в частной жизни, что я придерживаюсь строгих нравов, что я менее всего забочусь о благосостоянии, о почестях и высоком положении, что я умею довольствоваться рисовой похлебкой, несколькими чашками кофе, моим пером и физическими приборами. Все это не свидетельствует о честолюбии.

Они изображают меня людоедом и кровопийцей. Те, кто видал меня вблизи, и еще больше те, кто жил в тесной близости со мной, знают, что я не могу видеть страдания несчастных, что я всегда делю свой хлеб с неимущими и что я не оставляю себе ничего, когда у кого-нибудь из подобных мне не хватает необходимого.