Свобода совести

Прусские, как и другие германские монархи, считали возможным, исходя из теории неделимости власти, вмешиваться в чисто религиозные вопросы. Так, в 1817 г., в связи с празднованием 300-летия Реформации, прусский король Фридрих Вильгельм III (1797— 1840) способствовал объединению реформатов и лютеран в Евангелическую Церковь Пруссии. Он не только стал её светским главой, но и заставлял всё протестантское духовенство принимать унию. Отказывавшиеся пасторы лишались своих должностей.

Под жестким государственным контролем находилась в Пруссии и католическая церковь. Свобода её сношений с Римом была ограничена. Государство оказывало значительное давление на церковь в вопросе о смешанных браках. Постановлением прусского правительства (1803) всем смешанным семьям предписывалось осуществлять воспитание детей в духе той религии, которую исповедовал отец. Однако попытка распространить действие этого постановления на западные провинции Пруссии, ранее (до 1803 г.) находившиеся под властью «духовных» князей — католических епископов, натолкнулась на решительное сопротивление духовенства, которое, в соответствии с каноническими предписаниями, требовало от венчающихся, если один из них был католиком, обещания воспитывать детей в католической вере. Эта борьба, известная как «Кельнские волнения», завершилась в 1841 г. Прусское правительство признало, что для принятия чисто церковных актов государственное одобрение не обязательно. И хотя в дальнейшем Пруссия часто вмешивалась во внутрикатолические вопросы, значительный шаг к религиозной свободе был сделан.

Во время революции 1848-1849 гг. была сделана попытка распространить принципы свободы совести, уже зафиксированные к тому времени, помимо Пруссии, в конституциях Баварии (1818), Бадена (1818) и некоторых других германских государств. Собравшийся во Франкфурте парламент принял имперскую конституцию (1848-1849), провозглашавшую свободу совести и вероисповедания, свободу религиозных обществ, гражданское и политическое равноправие вне зависимости от вероисповедания. Хотя попытка создания Германской империи в тот момент закончилась неудачей, эти положе

124

ния постепенно стали утверждаться в законодательствах германских государств (например прусская конституция 1848-1850 гг.).

После провозглашения в 1871 г. Германской империи, представлявшей собой союз 22 монархий при гегемонии Пруссии, конфессиональная ситуация существенно изменилась. Принцип «чья власть, того и вера» окончательно ушел в прошлое. Новая Германия представляла собой многоконфессионалъное государство с некоторым преобладанием протестантов (около 60% населения) над католиками (более 35% населения). Нельзя сказать, что последние подвергались ярко выраженной официальной дискриминации, но их реальное положение отличалось от положения немцев-протестантов в худшую сторону. Германский император Вильгельм I сохранил за собой титул главы прусской Евангелической церкви. Как отмечает В. Г. Забалуев, в империи «высшие эшелоны власти формировались исключительно из людей, которые по вероисповеданию являлись протестантами ... Немногие католики, пробившиеся к высшим постам, стремились быть “святее папы”, т. е. проявляли ещё большую враждебность к католикам, чем их коллеги-протестанты».

Стремление католиков к реальному равноправию с протестантами привело к созданию партии Центра (1871), девизом которой были слова «Справедливость — основа государства», а лозунгом предвыборных кампаний — «С Богом за правду, свободу и право». Интересно, что, в отличие от папства, партия Центра выступила горячим поборником свободы совести, вначале предлагая включить соответствующие статьи прусской конституции в имперскую, а затем и принять специальный закон о равноправии религий (1900). Здесь ясно проявилась закономерность, известная ещё с раннехристианских времен: поборниками свободы совести чаще всего выступают религиозные меньшинства.

Значительная политическая активность католиков вызвала гнев германского канцлера О. фон Бисмарка, увидевшего в ней прежде всего проявление сепаратизма и отказ признать доминирование в империи протестантской Пруссии. Выдающийся современный дипломат и историк Г. Киссинджер даже полагает, что одной из причин заинтересованности Бисмарка в сохранении «лоскутной» Австро-Венгерской империи было опасение разрушения существующего конфессионального баланса в случае присоединения к Германии австрийских католиков. «Своим» же католикам Бисмарк хотел решительно указать их место. Антикатолические мероприятия Бисмарка 1870-х гг., получившие название «Культуркампф» (борьба за куль-^ТУРУ), охватили как Пруссию (прежде всего), так и всю Германскую империю. Баварский министр культуры достаточно откровенно

125

обозначил направленность последующих мероприятий: «необходимо окончательно решить, кому быть хозяином в государстве — правительству или римской церкви».