Свобода воли

Вслед за положительным понятием свободы не вмещается в рамки детерминизма понятие должного, как нечто специфически отличное от сущего. Детерминисты находят в составе мира только бытие и необходимость. Сторонник свободы усматривает выше области фактов и наличного течения событий сферу идеала и идеального долженствования. Имея в виду идеал, человеческое я способно к специфическому переживанию «я должен», которое может идти в разрез с налично осуществленной действительностью, т. е. с реальным бытием, с природой и упрочившимися тенденциями ее проявлений. В самом деле, то, что я признал своим долгом, может противоречить моей природе, т. е. моему эмпирическому характеру, может противоречить строю общества, в котором я живу, и даже окружающей меня материальной природе; тем не менее, считая себя существом свободным, я не поддаюсь природе и во имя долга стремлюсь всеми разумными способами творчески преодолеть строй сущего. «Ты должен, значит, ты можешь», вот замечательный афоризм в котором Кант выразил господство долга над действительностью, превосходство идеала над природой.

Такое понимание долга предполагает свободу. В самом деле, сравним определенный случай необходимости и случай долженствования: «Площадь круга равняется πr²» «X несправедливо обижен мной, я должен просить у него прощения». Если я не исполнил своего долга перед X и не преодолел своего самолюбия, то, с точки зрения детерминизма, приходится признать этот факт возникшим из моей природы, какой она была в момент возникновения его, и из совокупности данных обстоятельств с такой же необходимостью, с какой круг с радиусом имеет площадь, равную πr². Наоборот, сторонник свободы, видит коренную разницу между этими двумя связями: он согласен с тем, что площадь круга необходимо равна πr² и никакая власть не может нарушить эту связь; поэтому применить к ней термин «долженствование» было-бы бессмысленно. Иное дело такой поступок, как просьба о прощении: как бы моя природа ни сопротивлялась, она находится в моей власти, я могу творчески преодолеть ее и сознание «долга: есть выражение идеальной возможности поступка, которая не может быть отменена реальной связью событий.

Правила, выражающие ту или другую сторону требований идеала, суть нормы поведения. Норма отличается от закона природы тем, что может быть нарушена или даже никем в действительности не осуществлена, хотя предписание, содержащееся в ней, и признается обязательным. Противник детерминизма объясняет это различие тем, что норма определяет такую сторону поведения, которая предоставлена свободе действующего лица.

Долженствование и нормы принадлежат к числу очевидно наличных элементов поведения. Поэтому детерминизм не может обойти их молчанием. Однако он вкладывает в них такой смысл, который и их превращает в обозначение какого либо вида необходимости. Сделать это можно различными способами. Положим, человеку, страдающему болезнью сердца, доктор говорит: «если вы хотите продлить свою жизнь, вы должны перестать курить». Здесь перед нами связь средства и цели, и совет врача можно истолковать в смысле указания на логическую необходимость, желая цели желать вместе с тем и средств достижения ее. Или же, еще проще, термин долженствование можно рассматривать, как выражение причинной необходимой связи между сознательным поступком и следствиями его, рассматриваемой нами регрессивно, т.е. в направлении от действия к причине, следовательно, опять-таки с точки зрения целесообразности: если хочешь продлить жизнь, ты должен перестать курить — если перестанешь курить, посодействуешь продлению жизни. Возникновение сознания долженствования рассматривается при этом, как причинно необходимый продукт прошлого опыта, который в свою очередь входит в состав причин, необходимо определяющих дальнейшее поведение человека — (или — в случае отрицания психической причинности — причинным фактором считается не само сознание долга, а соответствующий ему физиологический процесс).

Точно так же все ценности и оценки, связанные с положительным понятием свободы, только по имени сохраняются детерминизмом, и смысл в них вкладывается иной, упрощающий дело и превращающий их в вид природных ценностей. Даже основная этическая ценность добра и зла превращается при этом в вид понятия хороший и дурной в том смысле, в каком можно говорить о хорошем и дурном сукне. — Липпс успокаивает читателя, говоря, что и при детерминизме хороший образ поведения хорош, а плохой — плох независимо от происхождения его, вроде того, как здоровое могучее дерево и больное слабое оцениваются нами независимо от того, как произошло развитие их. Однако читатель Липпса не успокоится, если заметит, что здесь сохранено лишь наиобщее понятие положительной ценности, а своеобразный вид этих ценностей утрачен.