Свобода

Сексу, как правило, стесняются придавать слишком много значения, и все же автор пренебрежет своими обязанностями, если не посвятит ему хотя бы одного стыдливого абзаца. Печальная истина заключалась в том, что Патти вскоре стала считать секс скучным, бессмысленным и монотонным занятием и занималась им только ради Уолтера. И разумеется, не слишком преуспевала. Всегда находилось что-то, чем она занялась бы с большим удовольствием. Поспала бы, например. Иногда она отвлекалась на умеренно тревожные звуки из детских. Или же мысленно считала, сколько увлекательных минут баскетбольного матча Западнобережной лиги успеет посмотреть, когда ей наконец-то разрешат снова включить телевизор. Даже повседневные заботы вроде садоводства, уборки или походов по магазинам казались восхитительными и неотложными. Но стоило решить, что сейчас надо быстро расслабиться, чтобы в тебя быстро кончили и можно было бы спуститься вниз, чтобы рассадить ростки, изнывающие в своих пластиковых коробочках, и дело было проиграно. Она пробовала ускорять процесс, пробовала превентивно ласкать Уолтера ртом, пробовала уверять, что ей хочется спать, поэтому пусть он делает что хочет, не заботясь о ней. Но бедный Уолтер был органически не способен заботиться о ее удовлетворении меньше, чем о своем, а его ощущения зависели от ее реакции. Патти так и не удалось придумать деликатный способ объяснить ему, что тем самым он загоняет ее в угол, потому что в конечном итоге ей следовало бы сказать, что она хочет его меньше, чем он хочет ее, что она с радостью бы отдала страстный секс за все то хорошее, что есть в их совместной жизни. Сложно сказать такое любимому мужчине. Уолтер перепробовал все, чтобы улучшить их интимную жизнь, за исключением единственного способа, который мог сработать: перестать беспокоиться о ее удовольствии и просто периодически укладывать ее на кухонный стол и иметь сзади. Но Уолтер, способный на такое, не был бы Уолтером. Он был тем, кем был, и хотел, чтобы именно он был нужен Патти. Он хотел, чтобы все было взаимно! Поэтому, если она сосала у него, он непременно хотел проделать с ней то же самое, а ей было щекотно. Постепенно, сопротивляясь год за годом, ей удалось отучить его даже пытаться. Она чувствовала вину — но и злобу и раздражение из-за того, что ей приходится чувствовать себя так. Когда Ричард и Молли приехали к ним в гости, Патти показалось, что они устали потому, что всю ночь трахались. Она им даже не позавидовала, и это многое говорит о ее состоянии в те годы, о ее безразличии к сексу, о поглощенности детьми. Секс казался ей развлечением для молодежи, которой больше нечего делать. К тому же ни Ричард, ни Молли не выглядели особо воодушевленными.

Затем «Травмы» укатили в Мэдисон, на следующий концерт, после чего продолжили выпускать пластинки с ироническими названиями — эти пластинки нравились определенной прослойке критиков и еще примерно пяти тысячам человек по всему миру — и давать концерты в маленьких клубах, куда набивались неряшливые образованные белые, уже не такие молодые, как раньше. Патти и Уолтер тем временем жили своей затягивающей серой жизнью — еженедельные полчаса сексуального стресса были неприятным, но не смертельным неудобством, вроде высокой влажности во Флориде. Автор склоняется к тому, что между этим неудобством и многочисленными ошибками, которые Патти допускала в те годы на материнском поприще, существовала какая-то связь. Родители Элизы когда-то были чересчур увлечены друг другом и уделяли дочери мало внимания; в случае с Джоуи Патти, пожалуй, совершала прямо противоположную ошибку. Но на этих страницах предстоит перечислить столько других, не-родительских ошибок, что было бы бесчеловечным задерживаться на ошибках по отношению к Джоуи. Автор боится, что в этом случае она просто ляжет на пол, чтобы больше никогда не подниматься.