Свободен

Громыхаю тяжеленным чемоданом по ступенькам. Шуршу огромным мешком. Пусть хоть весь подъезд проснётся, мне плевать. Хоть весь район. Хоть весь город.

У меня даже слов нет. Я и представить себе не могла, что эта сука может так поступить. Хотя… это очень в Верином духе: втихушку за спиной спланировать, чтобы я ничего не заподозрила. И не дать мне ни времени найти новое жильё, ни нормально собраться, ни переночевать, ни очухаться. Вышвырнуть, как лиса зайчишку из его избушки, и пойти дальше угождать своему Дениске.

Здоровенный чемодан грохочет по тротуару, а я не могу поверить, что это происходит со мной.

— Тёть Валь, ничего, если я у вас немного поживу? — прижимаю к уху телефон, опомнившись, что тётка меня совсем не ждёт.

— Ничего, ничего, Ланочка, — как всегда, согласна на всё моя добрая тётя. — Только… Володя приехал в отпуск со своей деревни. С женой, детьми. Но ничего,

— звучат в её голосе ободряющие нотки, — в тесноте да не в обиде.

Я останавливаюсь прямо посреди проезжей части, зажав в руках потухший телефон и пытаясь переварить эту информацию. Тёть Валин сын, его жена, двое детей, сама тётя Валя да ещё я — не перебор для однокомнатной квартиры?

— Тебе жить что ли надоело? — орёт на меня водитель, открыв окно, когда его машина, взвизгнув тормозами, останавливается рядом.

— Простите, задумалась, — очнувшись, кое-как перетаскиваю я свою ношу через бордюр. И в этот момент понимаю, что я без шапки, в осеннем пальто, на улице минус, но я совсем не чувствую холода. Только невыносимо болят уставшие на высоченных каблуках ноги.

А пока жду, когда тёть Валя откроет дверь, ещё пытаюсь дозвонится сводному брату.

Но Ростис так и не берёт трубку.

Глава 12

— А что у Ростислава? — стучит чашками в мойке на небольшой кухоньке тёть Валя, старшая сестра моего непутёвого отца, интересуясь сыном от его первой жены, сначала отпоив меня горячим чаем, накормив ужином и выслушав. — Может к нему? Мне-то не жалко, но ты ж понимаешь… у Володи отпуск, у девочек каникулы.

— Понимаю, — киваю я, соглашаясь, что это чуть не до середины января. И с тоской гляжу на расстеленный для меня на полу гимнастический коврик, только чуть потолще. Эта вещь, что по совместительству сегодня мой матрац, в арсенале туристов идёт под кодовым названием «пена», как пояснил мне Володя. Он же выдал мне вместо подушки большую старую кофту, а вместо одеяла — флисовый плед с рекламой семечек. — Завтра попробую дозвониться.

И надеюсь, что мой сводный брат перезвонит сам, и одновременно боюсь этого.

У этого художника, в полном смысле этого слова, в его студии-пентхаусе, конечно, найдётся для бедной сестрёнки место. Но как же невыносимо я себя чувствую в дымовой завесе его творческой атмосферы. Среди обнажённых натурщиц, которые целыми днями только и делают, что едят, курят, пьют, занимаются любовью друг с другом и с Ростисом да иногда позируют ему там же, на его чёрных шёлковых простынях.

В его студии у меня чувство, что я умерла и попала в ад. В свой личный ад.

Для Ростиса же, подражающему Густаву Климту, это — творческий рай, если учесть по каким баснословным ценам покупают эту его «обнажённую мазню».

Но что бы я понимала в высоком искусстве! Я в своей-то низменной жизни ничего не понимаю. Куда мне до Ростислава Танкова-Шиманского.

Не знаю, каким чудом мне удаётся уснуть.

Не знаю, каким чудом утром удаётся не умереть от разрыва мочевого пузыря в очереди в туалет.

И это ещё выходной, и мня не поджимает время.

Но всем врагам на зло, пока тётя Валя с Ниной готовят завтрак, а Володя плещется в ванной, я делаю тринадцатиминутную ежедневную разминку. И две егозы, Марина и Даша, семи и девяти лет, вместе со мной под музыку активно качают пресс, машут ногами, работая над упругостью ягодиц и разминают шею, которая у меня адски затекла за ночь.

Ох, боюсь до середины января я на той «пене» не выдержу.

А значит, у меня всего три дня на поиски новой квартиры, чтобы было куда вернуться после этой чёртовой поездки. Потому что после неё у меня времени вообще не будет — я выйду одна за себя и за Наташку, и так до конца новогодних каникул.

И у меня семьдесят два часа, чтобы почитать хоть что-то про Хайнань, узнать самое необходимое про гостиницу и поездку. А ещё как-то собрать вещи и мысли, купить китайские деньги, перетрясти чемодан и встретиться с подругой, потому что давно договаривались.

И хрен с ними с деньгами, карточку возьму, а вот встречу с Леркой в бестолковой суете этих дней я пропустить никак не могу.

— Слушай, а может тебе всё же пойти к хозяйке и поговорить? — вникает в мои проблемы подруга за столиком кафе.

Откинувшись на стул и положив руки на свой беременный живот, она похожа на объевшегося бегемотика. Счастливого бегемотика, ждущего второго ребёнка. Из-за её интересного положения мы и сидим в этом витаминном баре, потягивая через трубочку какие-то жутко полезные смузи.

— А смысл, если ей уже за три месяца вперёд заплатили? И ведь ладно бы правда просрочила, нет, хотела попросить отсрочку из-за этой поездки дурацкой. Не с пустыми же карманами ехать.