Свободен

И ладно уж, хоть я и не пью, ради такого дела волью в себя живительный глоток хорошего коньяка. Как лекарство. Прививку против неприязни. Вдруг подействует.

— Я тебя умоляю, только не запивай, — останавливает он мою руку, потянувшуюся к воде, и вручает дольку лимона. — Лучше закуси. Пить совсем не умеешь, да, Лана?

— Совсем, Артём-м-м-с-с-с, — хриплю я обожжённым горлом, с трудом избавляясь от приставки «Сергеевич» и впиваясь зубами в лимон, который толком не вижу из-за выступивших слёз.

— Нет, нет, учить тебя не буду, — пережёвывает он свою дольку вместе со шкуркой, а потом откусывает бутерброд.

И то ли прививка моя так быстро подействовала, то ли без своего дресс-кода в виде строгого костюма и рубашки с орнаментом он как-то «ближе к народу». Но нравится мне, как он смотрится в этой простой серой футболке и потрёпанных джинсах. Как держится. Легко, свободно, непринуждённо. Естественно.

Что-то даже чудится мне в его взгляде. Не знаю… заинтересованность? Такая правильная. Здоровая. Конструктивная. Словно ему действительно хочется знать обо мне больше. Не из простой вежливости, не ради того, чтобы скоротать время. Он искренне заинтересован. Или это тусклое освещение летящего в ночи самолёта производит такой эффект?

— Я же правильно понял: ты расстроилась из-за этой поездки?

— Не всё ли равно уже? Летим, — развожу я руками.

— И правда, летим, — усмехается он и не сводит с меня глаз, пока я запиваю своей водой проглоченный бутерброд. — Но мне не всё равно.

— Это почему же? — отставляю я стакан.

— Потому что лично я думаю, что это классно: лето среди зимы. Море, солнце, фрукты. Не знал, что ты не любишь Китай.

— Не то, чтобы я его не люблю, — выдавливаю я в воду кусочек лимона и топлю его там. Это у Танка сведения про моё отношение к Китаю от кого, стесняюсь я спросить? Не от одной ли тонконогой козы, улетевшей сегодня в Стокгольм? — Скажем так: моё субъективное обывательское мнение о Поднебесной несколько поверхностно и негативно.

— А обо мне?

— Простите, — убираю я от лица стаканчик, радуясь, что не успела отхлебнуть, а то снова бы подавилась.

— Что ты думаешь обо мне, — улыбается он. — Или для ответа на этот вопрос ты слишком мало выпила?

— Для ответа на этот вопрос мы слишком недавно перешли на «ты».

— Ну что ж, у нас впереди целая неделя, — отправляет он в рот очередной лимон и кривится, словно… лимон в рот засунул.

— Звучит как угроза, — усмехаюсь я, поднося к губам стакан.

Но он снова не даёт мне хлебнуть воды, наклоняясь к самому уху.

— Звучит как предложение, — шепчет, щекоча своей бородой. — Дай мне шанс.

Честно говоря, содержимое стакана мне сейчас хочется перевернуть себе на голову вместе с лимоном. И хорошо, если бы там была вода похолоднее. Я просто дара речи лишаюсь, таращась на него испуганно. Чего?!

— Ясно, — усмехаясь, выдыхает он. Прикрывает на секунду глаза и обиженно опускает их куда-то вниз, на свою руку, что расслаблено лежит на подлокотнике между нами.

И всё это пока у меня в голове случилось настоящее Бородино: смешались в кучу кони, люди… и залпы тысячи орудий… слились в протяжный вой…

Я не знаю, что думать. Не знаю, что сказать. Не знаю, как реагировать.

Что значит «мне»? Шанс на что? В каком смысле «дай»?

Это он меня типа клеит или где?

— Артём, — сглотнув, отставляю я от греха подальше чёртов стаканчик и заглядываю в щель между впередистоящих кресел. Как бы они там ни прикидывались спящими, наверняка сидят подслушивают. — Давай мы потом об этом поговорим.

— О чём? — охотно поворачивается он.

О твоём предложении, мать его. Или что это сейчас было?

О непонятной мне обидчивости. Смотрите-ка, губки надул. Мне надо было в ладоши что ли хлопать, что ты такой весь смелый предложил мне переспать?

Господи боже, как же только что всё было просто и ясно: он — начальник, я — подчинённая; он придирается, я держу удар; он неуклюже флиртует, я откровенно посмеиваюсь.

И вдруг как гром среди ясного неба: всё резко становится сложно, и я перестаю что- либо понимать.

— О том, что ты только что сказал.

— А что я тебе только что сказал?

— Это было какое-то неприличное предложение.

— Вовсе нет, — улыбается он. — Крайне приличное. Просто забудь, что я твой начальник. И это всё, чего я прошу.

Глава 15

«Вот, чёрт! — возвращается мой оптимизм, но зато появляется некое подобие стыда: — Фу, а я какая испорченная. Сразу про постель подумала».

— Да ты мне даже не начальник, — хмыкаю. — И то, что я до сих пор терплю все эти твои командирские замашки — исключительно моя личная инициатива.

— Ах вот как? — возмущённо отхлёбывает он моей воды. — Так у нас не строгая вертикаль власти в компании, и каждый нижестоящий сотрудник…

— Ладно, ладно, — поднимаю я ладонь. — Пусть так, раз уж это так тебя задело. Но чтобы дальше не было никаких недоразумений, сразу поясню, — убираю я столик, коль вода всё равно у него в руке, и закидываю ногу на ногу. — Я категорически против служебных романов. Любой степени серьёзности.

— Почему?