Свободен - 2.

И он отстраняется и, подавив, снова стойко проглотив тяжёлый вздох, отворачивается к вешалке.

— У меня, кстати, новый телефон, — достаёт он его из кармана оставшегося на вешалке пальто. — И я для тебя всегда на связи. Спокойной ночи, Невозможная моя, — улыбается он на прощание.

За ним закрывается дверь, словно полоснув лезвием по венам.

Невозможная. Недостижимая. Недоступная.

Это не я. Это жизнь, которой у меня без него не будет.

Глава 26

— Нет, мам, конечно, я с тобой не поеду, — откинув голову на подушку, я закрываю глаза.

После бессонной ночи голова гудит. После моря выплаканных слёз опухшие глаза едва открываются. И мне всё равно что за задёрнутыми шторами: ночь, утро, день, двадцать первый, или уже тридцать второй век.

— А я поеду навещу этого козла в больнице, — расходится она в телефон. — И скажу ему всё, что я о нём думаю. Всё, что за столько лет накопилось. Доломаю ему его чёртовы рёбра, чтобы он всю жизнь согнувшись в три погибели ходил.

— Ему всё равно, мам. Только нервы зря потратишь. И время. А у тебя вечером поезд.

— Я успею. Я всё успею, — горячится она. — Как там Артём?

— Не знаю. Он ушёл, — стискиваю я пальцами одной руки оба виска.

— Как ушёл?

— Как все уходят: собрал свои вещи и ушёл.

— Нет, ты не подумай, что я не понимаю. Я понимаю, — тяжко вздыхает она. — Я могу тебе хоть чем-нибудь помочь, бедняжка моя?

— Можешь. Скажи, что я не дочь своего отца, — горько усмехаюсь я. — Что ты нагуляла меня от соседа, от проезжего молодца. Непорочное зачатие. Инопланетяне. Что угодно, мам. Соври мне, — снова душат меня слёзы. А я-то думала за эту ночь выплакала их все.

— Да я бы с радостью, девочка моя, с радостью бы соврала, — слышу, как всхлипывает она. — Только сейчас эта наука. Но если надо чего сдать, ты скажи. Я сдам.

— Нет, мам, тебе не надо, — замолкаю я на полуслове, услышав звонок домофона. — Прости, кто-то пришёл. Перезвоню.

Кладу трубку и хоть абсолютно, совершенно, никак не хочу никого видеть и даже вылезать из постели, через «не могу» шлёпаю босыми ногами до двери.

— Аллё! — говорю я таким тоном, чтобы сразу на подступах отбить всё желание звонящего подниматься.

— Лан, привет! Это Света. Тополева, — ждёт меня разочарование, ибо этой непрошибаемой всё равно какой у меня тон.

— Чо надо, Свет?

— Мне бы с тобой поговорить, Лан. Это очень важно. Правда.

«М-н-н-н», — упираюсь я лбом в косяк двери, зажав кнопку открывания двери.

— Привет! Ой, я наверно, не вовремя. Поздравляю, кстати! — разглядывает она не моё опухшее лицо и вклокоченный вид, а так и валяющееся на полу свадебное платье, пока раздевается, а я рассматриваю себя в зеркале. Наверно, эти чёрные круги под глазами, воспалённые белки, опухшие веки и нормально для «послесвадебного будуна». Если бы я пила. Но она-то этого не знает. А раз не знает, то и не надо.

— Спасибо! Чо надо? — киваю я ей на кухню.

— Ты прости, что я припёрлась, просто знаю, что Артёма нет. Они с Захаром вместе по делам уехали. А я вот взяла такси и к тебе.

— Я всё поняла, пригорело у тебя. Так говори уже, не тяни время, — ставлю я перед ней кружку кофе, а себе завариваю чай.

— В общем, Лан… кароче, я беременная.

— Час от часу не легче, — падаю я на стул и роняю голову на руку. — А я то тут причём? Я не повитуха. Аборты не делаю. По звёздам мальчик-девочка не гадаю. Поздравляю! Кто счастливый отец?

— Я пока не уверена, — понижает она голос.

— Ясно. Ожидаемо, — снова киваю я. — Повторю: я не повитуха…

— Ла-а-ан, помоги мне, — тянет она. — Нет, нет, не с абортом. И кто отец я и сама определить могу, я же в диагностическом центре работаю. Просто ещё нет восьми недель. Да и уверена я на девяносто девять процентов, что это Захар.

Я закрываю глаза, потому что у меня какое-то болезненное дежавю: тест на отцовство, «99 %», беременность.

«Елизарову сейчас только беременной от него девушки для полного счастья не хватает», — что-то переживаю я за него даже больше, чем за себя.

— Уверена? — буравлю я её своим опухшим «недосыпом».

— Да. Но он ведь на мне не женится по залёту, правда? Как думаешь? Захар?

— Не женится. Но денег на аборт, наверно, даст.

— Да и хер с ним, тогда. Не женится — сделаю. Кароче, я тут узнала, что у него есть другая баба.

— Что прямо одна? — усмехаюсь я.

— И она работает в «ЭйБиФарм». А ещё они с твоим Танковым, говорят, с детства дружат.

— Так ты про Эллу Маратовну что ли? — скрипя, включается в работу мой заржавевший от слёз мозг. — И чего ты от неё хочешь?

— Как чего? Пойду скажу, что я беременная и пусть она свои ручонки к нему не тянет.

— А она тянет? — смеюсь я.

— Да мне пофиг! У Захара в телефоне дохера её фоток. И номер забит в «избранное». И вообще, он, как напьётся, всегда ей звонит.

— И что долго разговаривают?

— Не засекала, — отхлёбывает она кофе.

— Ну, у Танкова в телефоне тоже есть очень занятные фотки. Где я с Захаром целуюсь на улице. Чек с презервативами.

— Ой, Лан, так это же был розыгрыш. Ну типа шутка. Но я сказала, что больше по мусоркам ради всяких приколов лазить не буду. Да.

— Да-а-а? А кстати, не знаешь где Захар руку сломал?

— Так на мальчишнике же.