Свободен - 2.

И не могу сказать, что вздыхаю с облегчением, когда они уходят. Но пальцы на всякий случай скрещиваю. Ибо вот только этого Горячего Парня мне в ассортименте разных неприятностей и не хватает. Хотя он всё же оставляет в моей душе незабываемый след, как любая красивая, совершенная от природы вещь.

— Все хорошо. Зал арендовали. Тебе понравится, — яростно прижимает меня мой Неожиданный к стене прямо в прихожей.

— А что тебя так смутило в появлении Светочки? — ещё способна я думать, пока его губы скользят от уха по шее к плечу, и борода оставляет волнующий щекочущий след.

— Не пойму, зачем она ему, — резко останавливается он и медленно поднимает на меня глаза. — Или пойму?

— Оставь свою паранойю, — отрицательно качаю я головой в ответ на его молчаливый вопрос. — Она ничего обо мне не знает. И Захару это точно не пригодится, — улыбаюсь я. — Нравится себе нервы щекотать? Или настолько не доверяешь своему другу?

— Просто люблю тебя. Безумно, — впивается он в мои губы.

«Ого! — только и остаётся мне воскликнуть и усмехнуться: — Да твоя я! Твоя», — когда его несокрушимый натиск плавно перемещается в спальню.

— Пусть твой Захар почаще что ли заходит, — едва дыша, выползаю я из-под своего Неутомимого Бога.

— Танкова, — откидывает он волосы с мокрого лба и укоризненно качает головой на мою улыбку. — Я же могу повторить для закрепления результата.

— Я всё поняла, поняла, — спасаюсь я бегством на край кровати, но всё равно оказываюсь в его горячих влажных объятиях. — А твоего отца она бросила? Светка?

— Понятия не имею. Мы о таких вещах не говорим, — откатывается он обратно на середину кровати, но уже вместе со мной.

— Так может он поэтому такую деятельность развернул, что да? Всю эту реорганизацию устроил? Кадровые перестановки затеял тебе на зло. Нам на зло. Я разболтала. Ты её уволил. Оставил папку без десертов.

— Ты долго будешь заговаривать мне зубы? — кусает он меня за губу. Легонько оттягивает и позволяет ей выскользнуть. — Я всё жду твоего рассказа о нарциссах. И если это был Захар…

Я бы и раньше рассказала ему всё без утайки, но после такого феерического секса, пожалуй, призналась бы даже в убийстве Кеннеди, а не только в том, что разговаривала с бывшим. Но, честно, уж лучше бы я Кеннеди убила. Нет, лучше бы это был Захаров.

— И что ещё сказал твой Бережной? — мерит мой Отелло Дездемонович спальню шагами.

Я, конечно и не ждала, что после услышанного он потянется и скажет: «Ну, ясно, а теперь давай спать». Но что он будет метаться по комнате как раненый медведь, мне и в голову не пришло.

— Тём, он никакой не криминальный авторитет, — пытаюсь я его успокоить. Пока безрезультатно. — Нормальный мужик. Адекватный. Вменяемый. Серьёзный. Ну, придумал себе лишнего. Знаешь, с кем ни бывает. Тем более он развёлся с женой, прожив двадцать лет. Стресс у человека. Одиночество. Или неожиданно навалившая свобода. Не знаю. Мы и пяти минут не проговорили. Но мне ничего не грозит.

— Адекватный? — открывает и закрывает он ящики в поисках сигарет. — Выследить тебя у свадебного салона, это называется «адекватный»?

— Это было не сложно, — смотрю я как он раздвигает шторы, открывает окно, прикуривает. — Я езжу вторую неделю в три места: домой, на работу и в свадебный салон. Там шьют моё платье. Там я встречаюсь с организатором нашей свадьбы. Надо, кстати, позвонить ей, сказать, что всё в силе с этим особняком.

— Я уже позвонил, — выпускает он дым в окно.

— Когда ты только все успеваешь?

— Давай рассказывай мне о Бережном всё, что знаешь, — складывает он руки на груди, затягиваясь. — Чем он занимается. На какой машине ездит…

— Я поняла, поняла. Имена, явки, пароли, — усмехаюсь я. И он, наверно, думает, что я лезу в телефон, чтобы дать ему какую-то информацию. Но в дебрях интернета я нахожу старую песню и включаю на полную громкость.

Наша с ней основная задача — незастуканными быть на месте.

Явки, пароли, чужие дачи и дома надо быть в десять…

— Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино-о-о, — пританцовываю я на кровати, пока он там нервно курит и качает головой.

Да, щекочу ему нервишки. Знаю, как ему это не нравится. Но мне тоже кое-что сегодня не понравилось.

Он тушит окурок ровно под финальные аккорды. Нервно. Жёстко. Сурово.

— Танков, — усмехаюсь я, разглядывая его играющие желваки. — После встречи с твоей Эллочкой у меня тоже было такое чувство, что моя жизнь рушится. Что я хочу уволится. Хочу, чтобы ты тоже немедленно ушёл с этой компании. Но ничего, я же справилась.

Его рука с окурком замирает в пепельнице. И он сам весь словно застывает, и только спустя пару секунд напряжённого молчания медленно поворачивается.

— Что она тебе сказала?

— Подозреваю правду, — невинно пожимаю я плечами.

— Она обещала… — он словно ощупывает комнату в поисках того, что бы схватить.