Свободное падение

Их принесло к большому камню, который плавно вращался вокруг своей оси. В конце концов за него удалось ухватиться, и они немного на нем повисели. Порыжевший и изрытый кратерами разной величины, он напоминал астероид. По предложению доктора Берроуза они оттолкнулись от камня — точь-в-точь три ныряльщика, прыгающие в бассейн. «Действие и противодействие», — подумал Уилл, глядя, как камень уплывает в противоположную сторону. Правда, этот прыжок ни к чему не привел, но мальчик все равно смотрел по сторонам через устройство ночного видения, всем сердцем надеясь, что заметит что-нибудь, что им поможет. Они сталкивались с обломками породы и время от времени пролетали через облачка гравия, но никаких крупных объектов им не встречалось. Продолжая осматриваться, Уилл вдруг обнаружил, что стен больше не видно. Они как будто вовсе исчезли. Обернувшись, мальчик увидел, что они остались позади и с каждой секундой удаляются.

Тогда Уилл понял, что пролетел Дымящую Джин насквозь.

Бурно жестикулируя, он попытался обратить на это внимание отца, но доктор Берроуз в ответ только пожал плечами. Они медленно, но верно выплыли в совершенно новое место. Это здесь вспыхивали и гасли триболюминесцентные огни.

Мальчика прошиб холодный пот, когда он увидел, что впереди бесконечный мрак. Их как будто выбросило за пределы земной стратосферы в открытый космос, только этот космос — в центре планеты — вернее было бы назвать закрытым.

Уиллу и его спутникам оставалось только наблюдать за триболюминесценцией, пока они постепенно приближались к непрерывному поясу кристаллических гор, парящих в воздухе. Кристаллы угрожающе накатывались друг на друга, и недолгие, но частые вспышки света пронизывали весь пояс, позволяя мальчику разглядеть, что он простирается в обе стороны до бесконечности. Единственное, с чем Уилл мог сравнить это зрелище, — кольца Сатурна, которые он видел на спутниковых фотографиях. Триболюминесцентные огни выглядели нереально, и чем дольше мальчик на них смотрел, тем сильнее они его завораживали. «Это ведь настоящее чудо природы», — подумал Уилл, зная, что может запросто не дожить до того, чтобы кому-нибудь об этом рассказать.

Оценивать расстояния стало невозможно. Тошнота подкатывала к горлу Уилла волна за волной, и не только из-за воздействия невесомости на желудок, а еще и потому, что у мальчика было ощущение, будто он падает прямо на огни с огромной высоты. Порой сознание его обманывало, внушая, что свет совсем рядом, и Уилл невольно тянулся к нему рукой. Огни стали казаться гирляндой китайских фонариков, которые то зажигаются, то гаснут. Однако со временем к мальчику вернулось чувство перспективы, и он понял, что до кристаллических гор еще невероятно далеко. Уилл стал гадать, какая судьба ждет его и остальных: умрут ли они от голода, дрейфуя в непроглядной темноте, или все же доберутся до вращающихся кристаллов, которые, вероятно, разотрут их в порошок.

Тут доктор Берроуз поманил сына и Эллиот к себе и стал им что-то объяснять, рисуя каракули на клочке бумаги и жестикулируя. Ничего не добившись, он сдался и просто забрал у Уилла стэн. Сняв оружие с предохранителя, доктор без всякого предупреждения выстрелил в воздух. Выглядело это так, словно отделилась первая ступень ракеты. Бартлби испугался вспышки, и Эллиот едва удержала кота, но главное — они снова начали двигаться. Отдача стэна придала им неплохую скорость, хотя отбросило их не к стене, а вниз, в сторону медленно вращающихся кристаллов.

Уилл понятия не имел, чего пытается добиться отец, но мешать ему не стал. По крайней мере, доктор Берроуз вроде бы знал, что делает. Он продолжал стрелять из стэна. Уилл и Эллиот перезаряжали ему оружие, когда патроны кончались. Порой из-за неудачных выстрелов они начинали кружиться на месте, но гораздо чаще у доктора все получалось правильно, и они довольно быстро продвигались вперед.

Мальчик потерял счет времени. Ему казалось, что он не ел и не спал целую вечность, но в этом пугающем, умопомрачительно огромном пространстве трудно было долго думать о таких вещах.

Слова «вверху» и «внизу», «слева» и «справа» теперь мало что значили — единственным ориентиром служил пояс кристаллов.

Прошел, быть может, целый день — по крайней мере, так представилось Уиллу, — и они оказались в тумане, состоявшем из частиц пыли и капель воды. Много часов спустя, по ощущению мальчика, и туман, и кристаллы остались позади. Он задумался, не была ли эта область окраиной самого пояса, но тут же отвлекся на нечто более интересное: Уилл, похоже, заметил, к чему стремится отец.

Далеко внизу виднелся тусклый лучик света. В отличие от триболюминесценции, этот свет не менял положения и силы. И давал надежду.