Свободное падение

Они мирно и даже немного весело съели праздничный ужин, выпили сверх меры вина. Он, чтобы заглушить стыд и страх, а она, чтобы на время забыть растущую с каждым часом ненависть к нему.

Глава 3

– Кислая и очень полезная для здоровья ягода клюква растет летом, а собирают ее поздно осенью. Самая сладкая клюква бывает весной, когда пролежит всю зиму в снегу. В начале апреля дети отправились на болото, – Вера Петровна вышагивала по классу и методично диктовала проверочный диктант ученикам третьего класса. – Сначала дорога была широкая. Потом она превратилась в узкую тропу. Вдоль тропы стояли сухие травы. Можно долго ходить по болоту…

Дверь в класс резко распахнулась, ударившись со стуком о стену. Вера Петровна, испугавшись, обернулась. В дверях стояла со слезами на глазах завуч Татьяна Владимировна.

– Случилось страшное горе, ребята. Умер Леонид Ильич Брежнев. Занятия отменяются. Через полчаса подходите на линейку.

Вера Петровна казалась расстроенной, она положила книгу на стол, пригладила свою длинную клетчатую юбку и пожала плечами.

– Ну что ж, ребята, тогда диктант допишем в другой день, сдайте тетради и стройтесь на линейку, – она машинально потрогала бант на блузке.

Ребята очень обрадовались представившейся возможности уклониться от занятий, но понимали, что по крайней мере в школе надо держать скорбный вид. Тихо зашуршали тетрадями, нетерпеливо шушукаясь, и защелкали замками портфелей, сложив в них свои пеналы.

На линейке в центральном холле собралась вся школа. Дети выстроились в привычном порядке. Учителя плакали. В середине зала красовался портрет усопшего генсека с черной лентой на боку. Директор школы, высокая полная женщина лет пятидесяти, Елена Борисовна, утирая слезы, начала обязательную скорбную речь о том, что ушел из жизни любимый всеми нами истинный продолжатель дел марксизма-ленинизма, человек, прошедший Великую Отечественную войну, восемнадцать лет бывший машинистом нашего поезда, едущего прямиком в светлое коммунистическое будущее.

– Сегодня мы скорбим, будем вечно помнить вклад выдающегося вождя нашей Великой Родины, и чтить заветы Ленина, как делал это нами любимый Леонид Ильич Брежнев, – с энтузиазмом декламировала директор школы. – И вы, сегодняшние октябрята, пионеры и комсомольцы, наша надежда, живите так, как прожил свою жизнь Леонид Ильич.

Раздался грохот: с чего-то вдруг очень худой и болезненного вида мальчик из 4 «б» упал в обморок. Физрук с трудовиком потащили его в медпункт.

«Неужели он так переживает? И от этого упал? Удивительно. Мне вот абсолютно нет никакого дела до этого генсека. Хотя нет, есть дело. Уроки отменили. Можно гулять. Только с кем?» – Вика Шмель осмотрелась по сторонам, выбирая спутника на сегодняшний день. Встретилась глазами с Федором. Он, как всегда, смотрел восхищенным взглядом, ловил любой намек на взаимность, которого никогда не было.

«Ну нет, опять этот коротыга, пожалуй, Виталя», – Вика остановила свой выбор на высоком мальчике с кудрявыми волосами. Виталий был хорош, красив, неглуп, заводила, с ним было весело и интересно. Ему она могла позволить за собой ухаживать, нести портфель до дома, покатать на качелях. В том, что он подойдет к ней с таким предложением сегодня по случаю выдавшегося нежданного выходного, она не сомневалась.

Чуть тише, чем обычно, ребята шумели в гардеробе, разбирая свои пальто. Вика кокетничала с Виталей, а Федор наблюдал, прислонившись к стене и делая вид, что кого-то ждет. Подходить к Вике он даже не пытался, знал, что получит отказ, читал это в ее прекрасных зеленых глазах. Он часто ловил ее взгляд, который говорил ему: «Да, я знаю о твоих чувствах, но ты еще недостоин». Но Федор был парнем упорным, не в его правилах было плакать, как жалкий Пьеро, поражения не пугали его, лишь стимулировали искать возможности достичь результата, он всегда доводил дело до конца.

В своих мечтах он был героем, покорившим ее сердце. Как и все мальчишки своего времени, он грезил о подвигах, героических поступках. И постоянно спасал Вику от хулиганов, пожара, наезда машины, даже часто ценой собственной жизни или хотя бы здоровья. А Вика обычно в этих мечтах проникалась к нему взаимной любовью. Это были сладкие, упоительные грезы, из которых его вывел удар портфелем по плечу.

– Чего? Опять пялишься на эту воображалу. Не надоело? Пойдем ко мне, папа вчера альбом Scorpions принес. Давай! Бабушка пироги печет.

Уговаривать Федора не пришлось, и вот они уже бежали по осенним улицам, размахивая портфелями и, перепрыгивая лужи, домой к другу Сене. А жил Сеня в большой коммунальной квартире с лепниной на высоких потолках и изразцовыми печами. Их семья занимала целых три комнаты. В двух смежных обитали мама и папа, а третью Сене приходилось делить с бабушкой. Комната была большая. Вдоль одной стены располагалась бабушка со своим шитьем, вязанием и книгами, а вдоль другой с большим письменным столом – Сеня.