Свободное падение вверх

Тетка нахмурила брови, намекая тем самым, что не по чину ей ответ держать перед малолеткой, а Джонни, наоборот, широко улыбнувшись, игриво подмигнул.

— Привет, Эдельман. Неожиданный поворот, не так ли? Наш вчерашний променад поверг меня в пучину романтики, и я пал у ног твоей сестры. Так что это ты виновата.

Я ошарашенным взглядом проводила Красавчика, который, мимоходом приобнял Анну, чмокнув ее в макушку, а затем, напевая себе под нос, отправился в гардеробную комнату, чтоб приобрести благопристойный, надеюсь, вид.

Родственница буквально светилась от счастья. Я просто не верила своим глазам. Это моя Анна? Женщина, которая через пару часов после секса забывала имя партнера и благо что голову не откусывала, как самка богомола, сейчас была похожа на влюбленную школьницу.

Джонатан Уилсон волшебник? Чем таким удивительным он смог поразить роковую разбивательницу сердец?

— Алиса, — Анна подошла к кровати и села рядом. — Ты же не против?

Мир сошел с ума. Тетушка спрашивает моего разрешения.

— Ну, вы, вроде как враждуете. — Пояснила она свой предыдущий вопрос.

— Нет, — ответил ей вернувшийся и слава богам полностью одетый Джонни. — Я больше не могу ненавидеть твою младшую сестренку. Вчера она поразила меня в самое сердце, а ты помнишь, какое оно у меня жестокое. Скажем так, теперь мы сможем мирно сосуществовать в одном помещении несколько часов. Ладно, девочки, я удаляюсь, а вы можете спокойно обсудить, насколько я великолепный любовник.

Глядя на хлопнувшую за ним дверь, я открывала и закрывала рот, не находя слов. Что это было? Джонатан Уилсон — балагур и добрый малый?

— Алиса, я помню, ты считаешь его моральным уродом, но, поверь мне, парень не так безнадежен. Тебе, как никому, известно, сколько мужчин я повидала на своем веку, причем слово «век» мы можем использовать в буквальном смысле. Сегодня ночью меня любили по — настоящему. Сложно объяснить…. Впервые не могу подобрать слов…

— Прекрати, — я взяла Анну за руку, — Это — твой выбор. Только не хочу, чтоб он причинил тебе боль. Мало, кто знает, что за яркой кричащей оболочкой разбитной красавицы скрывается ребенок, жаждущий любви. Наверное, вообще никто, кроме меня, поэтому я все понимаю, не переживай.

Анна, успокоившись, отправилась в ванную комнату, а я мысленно корчилась от острого приступа совести. Близкий мне человек — счастлив. Почему же внутри меня гложет жгучее чувство неудовлетворенности? Почему память то и дело воспроизводит тот момент в снегу? Он так смотрел на меня… Жадно… Будто собирался… поцеловать? Нет! Не может быть. Мне показалось. Выкинуть. Выкинуть прочь эти мысли из головы! Тем более теперь.

На прикроватной тумбочке завибрировал телефон.

«Привет, красотка. Жду вас с сестрой внизу. Прокатимся с ветерком»

— Что там? — выглянула из ванной мокрая Анна.

— Джонатан. Он ждет нас в холле, обещает крутой слалом.

Мы быстро собрались, причем тетушка буквально подпрыгивала от нетерпения, и отправились покорять горные вершины, вернее спуски.

Вся компания была уже в сборе.

— Ты вчера ушла рано. Что-то случилось? — шагнул навстречу Итон.

— Все нормально. Голова разболелась от выпитого.

Джонни, стоя за спиной моего кавалера, принялся изображать гримасы, говорившие: «Ну и горазда ты, Эдельман, врать». Только Итон отвернулся к Оливии, стоящей рядом, я показала красавчику кулак.

— И чего ради мы вскочили в такую рань? Вас тоже Джонни разбудил? — Позевывая бубнила рыжая. — Отличнику горнолыжного спорта не терпится поразить нас своими способностями? Кстати, Анна, поздравляю. Тебе удалось невозможное. Он все утро без перерыва говорит о тебе. Чтоб наш мальчик увлекся кем-то больше чем на пятнадцать минут — это рекорд.

Анна подошла к Красавчику, решив, что раз он сделал их ночь достоянием общественности, то больше нет нужды скрываться, и до тошноты довольный Уилсон тут же заключил ее в крепкие мужские объятия. Ну что за нежности? Прямо именины сердца. Только ангелочков над их головами не хватает. Похоже, я не готова к таким резким переменам.

Наконец, наша компания отправилась к подъемнику, который должен был доставить всех желающих адреналинщиков к спуску. Оказавшись наверху, мы, после недолгого спора выбрали черную трассу, самую сложную. Все, кроме Итона, причитавшего, что не хочет убиться сам и мне не позволит. Тетка от души посмеялась, сказав, что очень бы хотела посмотреть на это. Пришлось объяснить парню, я органически не выношу, если мне запрещают, и все сделаю наоборот, только тогда он успокоился, но для спуска все же выбрал себе синюю трассу.

Дальше просто было весело. Джонатан развлекал нас по полной программе. Дурачился, кривлялся, показывал какие-то замысловатые трюки при спуске — в общем, оказался чертовски компанейским и милым. При этом он часто обнимал Анну и целовал ее то в висок, то в щечку, то в кончик носа, отчего родственница млела, как шоколад на солнце. Было настолько здорово, что даже Итон перестал донимать меня своим интеллигентским бубнежом, а Оливия вела себя как нормальный адекватный человек.