Свободное владение Фарнхэма

— С вашего позволения, лучше поговорить с Главным управляющим. Теперь, если будет позволено, я осмелюсь покинуть вас, так как я спешу к больному. Я заглянул просто проведать пациента.

Хью вернулся к себе, и тут его вырвало. Он тотчас же отправился разыскивать Мештока.

Мешток принял его в своем кабинете незамедлительно, пригласил садиться. Фарнхэм уже понемногу стал считать Главного управляющего если не другом, то, по крайней мере, почти другом. Мешток часто захаживал к нему по вечерам и, несмотря на то что по сути дела был просто старшим слугой, оказался человеком недюжинных способностей и острого ума, по-своему довольно эрудированным. Создавалось впечатление, что Мешток страдает от одиночества, которое сродни одиночеству капитана судна, и что в обществе Хью ему приятно расслабиться и насладиться задушевной беседой.

Поскольку другие старшие слуги были, скорее, подчеркнуто вежливы со Старшим Исследователем, нежели дружелюбны, Хью также страдал от одиночества. Поэтому компания Мештока его вполне устраивала… до сегодняшнего дня.

Хью прямо, пренебрегая формальностями, объяснил Главному управляющему, с чем он к нему пришел.

— Зачем вы сделали это?

Мешток, казалось, был удивлен:

— Что за вопрос? Что за неприличный вопрос? Конечно, потому, что таков был приказ лорда Хранителя.

— Он отдал такой приказ? — переспросил Хью.

— Дорогой кузен! Оскопление никогда не делается без приказа лорда. Конечно, иногда я рекомендую ему это. Но приказ о непосредственном исполнении должен исходить только от него. Однако, если это так важно, могу заверить, что подобной рекомендации я не давал. Мне просто был отдан приказ. Я его исполнил. Вот и все.

— Но мне тоже есть до этого дело! Он работает в моем департаменте!

— О, но его перевели еще до того, как это было сделано, — успокоил Мешток. — Иначе я бы не преминул известить тебя. Приличия, приличия — вот что главное в жизни. Я всегда строго контролирую своих подчиненных. Но зато и сам никогда не подвожу их. Иначе хозяйство вести нельзя. Честность есть честность.

— Но мне не было сообщено, что он переведен. Разве это не называется «подвести»?

— Как же, как же? Обязательно известили. — Мешток взглянул в свою картотеку и вытащил одну записку. — Вот она.

Хью стал читать:

«Служебные обязанности — изменение — один слуга, пол — мужской (дикарь, обнаруженный и принятый в семью), известный под кличкой „Дьюк“. Далее шло описание.

Хью пропустил его.

„… освобождается от всех обязанностей по департаменту Древней Истории и переводится на личную службу их Милости. Вступает в силу немедленно. Местопребывание и питание: прежние, до дальнейших распоряжений…“

— Но я не видел этого!

— Это моя архивная копия. А тебе послан оригинал. — Мешток указал на левый нижний угол листка. — Вот подпись вашего заместителя. Всегда приятно, когда подчиненные умеют читать и писать. Меньше беспорядка. Например, болвану Главному Хранителю сколько угодно можно вдалбливать одно и то же, а потом этот старый козел будет утверждать, что слышал совсем не то. Даже хлыст улучшает его память всего на один день. Весьма прискорбно. Нельзя же, в самом деле, вечно наказывать одного из старших слуг. — Мешток взглянул на него. — Я бы порекомендовал их Милости сменить его, если бы его помощник не был еще глупее.

— Мешток, я никогда не видел такой записки…

— Возможно. Но она была направлена к тебе в департамент, и твой помощник расписался в получении. Поищи у себя в кабинете. Ручаюсь, что ты найдешь ее. Или, может, ты хочешь, чтобы я пощекотал твоего помощника? Буду только рад.

— Нет, нет…

Мешток, скорее всего, был прав. Департамент Хью разросся, и теперь в нем было две или три дюжины человек. Создавалось впечатление, что количество их растет с каждым днем. Такой штат ему был не нужен, и все они только отрывали у него драгоценное время. Хью уже давно распорядился, чтобы его не беспокоили. Распоряжение это он отдал давным-давно своему заместителю — честному, очень образованному клерку. Иначе Хью просто вообще не смог бы заниматься переводами. Здесь вступал в действие Закон Паркинсона. Клерк, выполняя его приказ, полностью взял все бумажные дела на себя. Примерно раз в неделю Хью быстро пробегал глазами поступившую за этот период корреспонденцию и отдавал ее заместителю, с тем чтобы тот подшил ее в архив или сжег, или неизвестно что еще сделал с этими бесполезными бумажками.

Возможно, что приказ о переводе Дьюка валялся сейчас среди прочих непрочитанных еще бумаг. Если бы он только наткнулся на него раньше… Слишком поздно, слишком поздно!

Он сгорбился в кресле и закрыл лицо руками. Слишком поздно! Ох, сынок, мой сынок!

Мешток почти ласково коснулся его плеча:

— Кузен, ну возьми же себя в руки. Ведь твои привилегии не были ущемлены, правда? Сам видишь, что это так!

— Да, да… Я понимаю, — промямлил Хью, не отрывая рук от лица.

— Тогда отчего же ты так переживаешь? — В голосе Мештока звучало удивление.

— Он был… он мой… мой сын.