Свободное владение Фарнхэма

— Входи, Хью! Присаживайся, Никакого протокола, потому что здесь, кроме нас, старых приятелей, никого нет. Ты только послушай, что мне удалось сделать. Если б ты знал, как я был занят! Одна мастерская уже готова к действию в качестве опытного предприятия и начнет выдавать продукцию еще до того, как их Милость выхлопочет покровительство. Все организовано на высшем уровне. Начать массовый выпуск предусмотрено в день получения покровительства. Условия, надо сказать, довольно неплохие. Их Превосходительство получает половину, их Милость — вторую половину и полностью финансирует предприятие. Я получаю десять процентов от прибыли их Милости и управляю делами. Как только дело начнет развиваться по другим линиям — а, кстати, все предприятие названо: «Игры, ниспосланные свыше», и хартия составлена так, что сюда попадает почти любое развлечение, кроме разве что постельных утех, — так вот, когда дело начнет развиваться по другим направлениям, мне понадобится помощь — и для меня это настоящая проблема. Боюсь, что Понс решит взять в долю кого-нибудь из своих близких родственников. Возможен лучший вариант — это обучить специально отобранных слуг — по крайней мере дешевле, особенно если найдутся толковые ребята. Как ты считаешь, Хью? А как ты насчет того, чтобы управлять фабрикой? Дело очень большое: у меня работает уже сто семь человек.

— Почему бы и нет? Раньше под моим началом бывало и в три раза больше народу, а в Сибири я как-то руководил двумя тысячами человек. Но видишь ли, Джо, я пришел сюда совсем по другому поводу.

— Ну, конечно, конечно, выкладывай. А потом я покажу тебе чертежи.

— Джо, тебе известно про Дьюка?

— А что с ним такое?

— Он оскоплен. Разве ты не знал?

— Ах, да! Знал. Это случилось как раз перед моим отъездом. Но, надеюсь, с ним все в порядке? Осложнений не было?

— В порядке?.. Джо, ты, наверное, не понял… Его оскопили. А ты ведешь себя так, как будто ему вырвали зуб. Так ты, значит, знал? А ты пытался помешать этому?

— Нет.

— Но ради Бога, почему? — В голосе Хью звучало недоумение.

— Позволь мне кончить, ладно? Я что-то не припоминаю, чтобы ты, со своей стороны, пытался воспрепятствовать этому…

— Но я просто не имел возможности. Я ничего об этом не знал.

— И я тоже. Именно это я и пытаюсь тебе втолковать, а ты все норовишь вцепиться мне в глотку. Я узнал обо всем только после того, как это случилось.

— О, тогда прости. А мне показалось, что ты хочешь сказать, что в любом случае не стал бы вмешиваться.

— Нет, это не так. Но если бы я даже и знал, то не представляю, чем бы я мог быть полезен. Разве что мог бы попросить Понса сначала поговорить с тобой. Но еще неизвестно, как закончился бы такой разговор. Так что, может быть, и к лучшему, что мы остались в стороне. Ну, а теперь насчет чертежей… Взгляни вот на эту схему.

— Джо!

— Что?

— Ты что, не видишь, что я не в настроении говорить сейчас о фабриках игральных карт? Дьюк — мой сын…

Джо свернул чертежи.

— Прости, Хью. Давай тогда просто поболтаем, если это облегчит твое горе. Постарайся не думать об этом — я представляю, как тебе сейчас тяжело… с отцовской точки зрения.

Джо слушал, Хью говорил. Наконец Джо покачал головой:

— Хью, в одном пункте ты можешь быть совершенно спокоен: Дьюк никогда не встречался с лордом Протектором. Так что твой совет Дьюку — хороший, на мой взгляд, совет — не имеет ничего общего с тем, что его оскопили.

— Надеюсь, что ты прав. Будь я уверен в своей виновности, я бы, наверное, перерезал себе глотку.

— Но поскольку это не так, тебе нечего травить себя.

— Постараюсь. Джо, но что могло заставить Понса пойти на такой шаг? Он же отлично знал наше отношение к этому… после того случая с хирургом. А я считал его своим другом…

Джо выглядел расстроенным:

— Ты в самом деле хочешь знать правду?

— Я ее должен знать.

— Так вот… сейчас ты ее узнаешь. Это дело рук Грейс.

— ЧТО? Джо, ты, наверное, ошибаешься. Конечно, не спорю, у Грейс есть свои недостатки. Но она никогда не сделала бы такого… да еще своему собственному сыну.

— Нет, конечно, нет. Я даже сомневаюсь, чтобы она знала о происшедшем заранее. Но все равно именно она явилась инициатором. С самого первого дня она твердила Понсу, что хочет видеть Дьюка рядом с собой. Она все-время ныла, знаешь, таким детским плачущим голоском: «Понси, я так одинока! Понси, ты совсем не любишь свою Грейс! Понси, я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не скажешь „да“. Понси, но почему ты не хочешь?»

— Мне, наверное, следовало свернуть ей шею. Понс почти не обращал на нее внимания, до тех пор пока она не начинала щипать его. Тогда он заливался хохотом, валил ее на ковер, и они возились на полу. Потом он обычно приказывал ей замолкнуть, и некоторое время она сидела тихо. В общем, он обращался с ней, как с одним из котов. Честно говоря, я не думаю, что он хоть раз… Я хочу сказать: из того, что я видел, трудно заключить, что он хоть в малейшей степени интересовался ею, как…

— Я тоже не интересуюсь. А кто-нибудь предупреждал Грейс, что повлечет за собой воссоединение с сыном?