Свободные Миры (СИ)

Вновь потянулись километры, все той же выжженной солнцем степи: небольшие рощицы экзотических деревьев, брошенные домики, как будто с картинки про сельскую идиллию, холмы, мелководные ручьи, и пыльная грунтовая дорога. Безрадостный пейзаж, от которого Ваську Давыдова, сидевшего на броне, вновь потянуло в сон.

— Дава, ты опять спишь? — услышал он прямо в ухо голос Цыгана, молодого парня, призванного из Астрахани, и получившего такое "погоняло" за курчавые черные волосы и бесшабашно-веселый нрав.

— Уже нет, — отозвался Дава, открывая глаза, и вновь оглядывая унылый местный пейзаж. — Думаю.

— А чего тут думать, — усмехнулся Цыган. — Попали мы, как курята в суп. Попали.

— Ай, не начинай, — толкнул Цыгана в бок, сидящий с ним рядом Червонец. — Достал уже с этим, попали, да попали. Тоска от тебя одна и неустроенность, заколебал.

Не обращая на ворчание Червонца никакого внимания, Цыган, с какой-то несвойственной ему тоской, продолжил:

— А ведь говорила мне мама, что надо было под дурака косить.

— И чего не закосил? — заинтересовался Дава.

— Испугался. У нас в "путяге", история ходила, про одного такого хитрована. Его родители все проплатили и в дурку парня определили, вроде как временно.

— И что дальше?

— А ничего, в дурке начальство резко поменялось, с ними ничего договорено не было, и косарю вкатили все, что положено, от аменазина до тазипама. У него крышняк и потек, но уже по настоящему. Так что теперь, ему дурка не временное пристанище, а самый, что ни есть, дом родной.

— Печальная история.

— Не надоело еще ля-ля справлять, Цыган? — оборвал его Ромыч, тридцатилетний контрабас, в свое время повоевавший в Чечне, и все время настороженно оглядывающий окрестности. — Лучше бы оружие лишний раз проверил, чем трындеть без толку.

— Ромыч, — Цыган переключил внимание с Давы на контрабаса, — а как ты к нам попал? Ладно, нам, деваться некуда, мы срок тянем, а ты, серьезный мужик, ведь мог бы контракт разорвать в любой момент. Почему ты здесь?

— Как? — Ромыч поудобнее переложил на коленях свой ПКМ. — Скучно стало, шел по родному городу, да и зашел в военкомат по дороге, контракт подмахнул, и у вас оказался. Потом привык, а теперь, вроде как и бросить, вас, салабонов, стремно.

Тем временем, головной БТР сбавил ход, и начал отворачивать влево, к одному из фортов, остальные последовали за ним. Цыган приподнялся над башней, посмотрел вперед, и на повороте, чуть не вылетев с брони, рухнул на раскинутый пропиленовый коврик.

— Слышь, Дава, — толкнул он в бок Ваську. — Кажись приехали, закончился наш поход, как ты его там называл?

— Анабазис?

— Вот-вот, именно, Анабазус.

Дава огляделся, действительно, над одним из фортов, сиротливо развевался российский триколор. "Свои, — молнией пронеслась в его голове первая мысль, а следом пришли другие, ассоциативные: — Еда, отдых, определенность".

БТРы подкатили к форту — низкоутопленному в землю, широкому бронеколпаку, полуокруженному высоким, метра в три высотой, бетонным забором.

— Кто такие? — окликнул их, стоящий перед въездными воротами, высокорослый сержант, с ВСС в руках.

— 283-й гвардейский мотострелковый Берлинский Краснознамённый ордена Богдана Хмельницкого полк, — отчеканила ему голова лейтенанта Теплова, показавшаяся из башенного люка. — А вы кто?

— Спецназ ГРУ, 95-й отряд, вторая рота, — услышал он в ответ.

— Командование где? — лейтенант вылез на броню и спрыгнул на землю.

— Какое? — ухмыльнулся сержант. — Наше ротное, или, — он покрутил неопределенно рукой в воздухе. — вообще?

— Да хоть какое, мне без разницы.

Спецназовец удовлетворенно кивнул, и окликнул одного из бойцов, с тоскливым видом, сидящего неподалеку в обнимку с РПКСом:

— Савва, проводи лейтенанта к нашему капитану.

Лейтенант, сопровождаемый Саввой, ушел в форт, а сержант-спецназовец вытащил из под бронежилета сигарету, прикурил ее, с наслаждением затянулся и, окинув мотострелков лениво-оценивающим взглядом все повидавшего в этой жизни человека, спросил:

— С Кубани есть кто?

Оказалось, что с Кубани пятеро, да с Дона, Ставрополя и Волгограда еще четверо, вроде как, тоже, земляки. Как всегда в подобных случаях, завязался разговор, и выяснилось, что спецназовцы, также как и "таманцы", отстали от своих. Правда, с питанием у них было получше, запас имелся, а вот с топливом для четырех "бронеуралов" и трех "мотолыг" было туго, поэтому и зависали они здесь уже второй день, ожидая, что рано или поздно, но кто-то на них выскочит. Однако за все это время, единственные кого они наблюдали, так это проскочившую вдалеке бронеколонну танков под китайским флагом.

Через полчаса из форта появился лейтенант, и объявил, что они остаются на месте. Все бойцы взвода с облегчением вздохнули и принялись обустраиваться в свободных помещениях форта. Однако отдохнуть не получилось, так как к вечеру, в сопровождении трех бронеавтомобилей "Тигр", примчался штабной "Драгун", и выскочивший из него полковник, оказавшийся комполка 1-го мотострелкового, тут же принялся орать на их лейтенанта и капитана спецов: