Свободные Миры (СИ)

Толстый убрал носитель информации обратно в нагрудный карман потрепанного кителя, а Зяма достал из холодильника четыре бутылки пива, и то, что часто снилось Толстому во сне во время службы, большую вязанку настоящей жирной донской селедки — шамайки.

— Отметим твое возвращение домой, братка, — сказал Зяма, ставя все добытое в холодильнике на стол. — Сколько же мы с тобой не виделись?

— Почти год.

— Точно, — подтвердил Зяма.

Почти в полной тишине, они распили по первой бутылке, и Толстый, спросил:

— Слышь, дружбан. Ты говорил, что приподнялся, как, если не секрет.

— Да, секрета нет никакого. Ты ведь помнишь, что я в скины подался?

— Ну, то еще при мне было.

— Сколотил свою команду, пару акций провели, а потом полицаи на хвост сели крепко. Думал, что все, или зона, или в бега. А тут на меня, знаешь, кто вышел?

— Кто?

— ВКР, — со значением произнес Зяма.

— А что это?

— Вольная казачья республика, лет шесть назад возникли, в 2009-м, кажется. Им Кудрявцев мои координаты скинул, попросил присмотреть.

— А причем здесь скины и казаки, ты ведь с ними никогда не контачил?

Зяма щелкнул пальцами правой руки и, наклонившись поближе к Федору, почти прошептал:

— Толстый, там такой клубок, что сам черт ногу сломит. Там тебе и казаки из ВКР, и "акинаки", и немцы непонятные, и вояки, и даже, авторитеты криминальные. Там общего, только одно — черных нет, а для нас, это основное, — он приподнялся, сделал хороший глоток пива, и продолжил: — Теперь, мы с фашизмом и прочим нацизмом завязали. Организовали военно-патриотический клуб "Воин Тихого Дона", готовим молодежь, наркоманье гоняем, и даже, блин, полиции помогаем. Вот это, — он обвел вдоль стен рукой, — все, нашему клубу принадлежит, ну, половина спорткомплекса, а я, замначальника клуба.

— Неплохо, — одобрительно заметил Толстый, всегда с подозрением относившейся к увлечения Зямы, фашистскими идеями. Хоть и не читал никогда ни одной листовки, что друг притаскивал, но то, что фашизм есть зло, он усвоил с раннего детства. То ли дело — патриотизм, борьба за свой народ, звучит гораздо лучше. Толстый спросил: — А в городе как, перемены какие?

— По разному. С одной стороны, заводы вновь открываются из-за этих Врат, сбыт растет, мест рабочих больше, а с другой, людям платить еще меньше стали. А если кто-то возмущается, то пинком под зад всю рабочую смену, а на их место гастарбайтеров из Узбекистана или Китая — эти не никогда возмущаются. "Ростсельмаш" приподнялся сильно, "Роствертол", "Ростпродмаш", "Алмаз", "Донтабак", "Горизонт", да все в гору пошли, а особенно, кто связан с техникой и жратвой. Опять же военных в городе много — реанимируют систему военных учебных курсов и народ набирают. Однако служить сейчас не в моде, да и за ушастых свое здоровье гробить, а то и жизнь, кайфа нет. В общем, все как всегда.

Толстый продолжил спрашивать:

— Так значит, с фашизмом ты покончил?

— Ага, — подтвердил Зяма. — Понимаешь, разъяснили мне кое-что. Ведь все эти: таджики, узбеки, негры, кавказцы, они есть только следствие проблемы, а причины в другом, совсем в другом. Человек, он ведь как зверь, всегда ищет, где добыча больше, опасности меньше и места привольней. Так же и гастарбайтеры эти — они хотят кормить свои семьи, и готовы для этого пойти на все, работать на любых производствах, а если совсем дела плохи, то грабить и воровать. Но, их обложили со всех сторон, и они, видят только один путь — на север. Для этого, им создали все условия: границ почти нет, все покупается и продается, а власть только болтает, да тупорезам и алконавтам, по телеку хрень впаривает. Вот они и прут, лишают наших работы, а от этого проблемы, и у нас, и у них. Сталкивают лбами, как всегда. А в итоге, вместо того чтобы приводить в порядок свою страну, мы ее же и разрушаем. Тратим время на борьбу совсем не с теми, с кем надо.

— И что, вы хотите что-то изменить?

— Пытаемся, — как-то невнятно ответил Зяма, встал, потянулся, и спросил: — Ну, на боковую?

— Пожалуй, — согласился Толстый.

Утром Толстый проснулся рано, и оттого, что кто-то на него пристально смотрел. Он открыл глаза, точнее один, так как второй заплыл огромным фингалом, и увидел сидящего рядом, средних лет, подтянутого человека в казачьей форме.

— Что? — спросил он казака.

— Норма, — коротко ответил тот. — Свои, не переживай. Ты, что ли, имеешь информацию для "акинаков".

— Угу, — подтвердил Толстый, попробовал встать на обе ноги, но правая не нашла точку опоры, подломилась, и парень растянулся на полу.

Казак кинулся к нему, помог ему приподняться, а Толстый, виновато улыбнувшись, сказал:

— Никак не привыкну, что ступни нет.

— Мина? — участливо спросил казак.

— Нет, — не стал врать Толстый. — БМП, специально, чтоб информацию доставить. По-другому, было никак.

Казак помог ему сесть на диван, и сказал:

— Что же, раз ради дела, сам себя покалечил, то дело того стоит, так? — Толстый кивком подтвердил, и казак, протянув ему руку, представился: — Атаман Геронского казачьего Войска, Ермаков.

— Федор Толстов, — отозвался Толстый, пожимая крепкую и сильную руку атамана.