Свободные отношения с боссом

Стекаю из состояния желе в нормальное. Кое-как одеваюсь, крашусь, стараясь не захлестнуть карандаш и тушь слезами. Вдруг это сообщение было ошибкой, а сегодня все будет как обычно. Ну, кроме того, что не получится нормального секса.

– Сонь, а ты сможешь двадцать пятого с Егоркой посидеть? Папа на смене, а меня пригласили отпраздновать друзья.

Я скептически смотрю на сестру. Угу, с друзьями праздновать. В прошлый раз она отпраздновала, что ее празднование воспитываем всей семьей.

– Я аккуратно и презервативы возьму.

Закатываю глаза.

– Хорошо, посижу.

Смотрю на свою бледную физиономию. Что там двадцать пятого? Праздник, пятница. Что-то срочное? Не помню. Плевать. Без него мне на все плевать.

***

Погода пасмурная, моросит мелкий дождь. Под домом привычно ожидает машина. Видимо, пока я его помощница, на меня распространяется такая привилегия. Может, самой уволиться? Уйти на папин завод бухгалтершей?

Ну, нет. Мы всего лишь расстались. Секс на наши деловые отношения не должен влиять.

Так я и думала всю дорогу, пытаясь утихомирить собственное сердце. Так я думала, пока включала рабочий компьютер и загружала документы. Так я думала, пока заваривала кофе.

Дверь открывается, и он входит в приемную.

– Доброе утро, – отзываюсь.

Улыбку выдавить не могу. Особенно под его холодным взглядом. Время будто замирает, а я вижу только лед в его зеленых глазах.

Сколько так проходит? Пять секунд или час? И что я хочу услышать? “София, зайди ко мне, а я потрогаю твою грудь. София, зайди, а я приласкаю тебя, раз вчера не вышло”. Но нет. Ничего этого нет. И не будет.

– Доброе утро, София. Посмотри, какие у меня сегодня встречи и сбрось на почту.

– Хорошо, – тут же опускаю глаза к монитору.

Не могу на него смотреть. Он проходит мимо, обдавая запахом своего парфюма. Втягиваю его, а на глаза наворачиваются слезы. “Сбрось на почту”.

Зимнев обращает на меня внимание не больше, чем на настенные часы. Вроде есть, вроде пользу приносят, но перестаешь замечать их тиканье.

Весь день на нервяке. Он мало зовет меня к себе. Почти не смотрит, скрупулезно читая документы. Собственно, Вадим всегда так их читает. Просто это чтение обычно заканчивается сексом.

Похоже, я стала нимфоманкой, которая только и ждет, когда получит очередную дозу секса. Разница между “до” и “после” только сейчас начинает чувствоваться. “До” – это период, когда я только стала его помощницей, “после” – это после первого дня проведенного у него дома.

Даже «до» я бывала в кабинете Зимнева чаще. «После» практически там работала. И вот теперь у нас все вернулось к «до», но только я теперь опытная и знаю, что делать по работе, а значит и заходить не придется к нему часто. Да и он почти не зовет.

Зато по привычке идет в свою любимую кофейню, берет там плитку шоколада и приносит ее мне. Машинально, как некий ритуал, который он делал и до этого. Это будто его привычка, которая никогда не искорениться, как бы он ни хотел.

Мне надо понять, что между нами происходит. Но я не могу начать этот разговор. И вообще, он бы тоже мог мне хоть что-нибудь сказать, но нет. Молчит. Тот самый момент, когда хочется знать, точно ли это все, но гордость не позволяется спросить.

Зато позволяет занести ему документы на подпись.

– Можно? – стучусь в дверь.

– Да, – откликается Зимнев.

Вхожу в кабинет. И вновь его холодный взгляд. Под глазами синяки. В этот момент мне представляется, что он был вчера с этой пигалицей. И именно она не давала ему спать всю ночь. Это придает сил, и я увереннее приближаюсь к нему.

– Вот документы на подпись, – мой голос даже не дрожит.

Длинные пальцы перебирают бумаги, пока я пялюсь на его мощные руки. Еще вчера они обнимали меня, ласкали. Грубые пальцы скользили внутри. Ох, как живот то прихватывает. Внизу все скручивается.

– Все в порядке? – как бы между делом спрашивает Зимнев, видя, что я едва не падаю на стул рядом с его столом.

– Все нормально, – выдавливаю улыбку.

Дурацкая таблетка плохо сработала.

Зимнев вздыхает и вновь погружается в чтение документов.

– Ошибка, – передает мне один лист.

Краска сходит с лица.

– Здесь тоже неверные расчеты, – кладет следом второй.

Пересматривает дальше. Хмурится и что-то черкает.

– Софья, вы мне специально принесли это? Вы хоть смотрели? – холодно спрашивает он.

Я непонимающе смотрю в документы. Он прав, но как я могла пропустить эти цифры? А вот этот расчет, как я не заметила? Да что со мной такое творится?

– Извините, я все исправлю.

– Все обратно в отделы вернуть, пусть переделывают, – выдает он свой вердикт.

Я киваю и поднимаюсь. Ручка, лежащая на краю стола, падает. Я нагибаюсь, и Зимнев тоже. Наши лбы сталкиваются.

– Ой, извините, – ойкаю я.

Потираю свой лоб и тут же тянусь к его, но рука зависает в воздухе. Зимнев отшатывается от меня.

– Идите, Софья, – говорит он и кладет ручку передо мной. – Жду исправленные документы.

Киваю. С тяжелым сердцем и полными руками бумаг, выхожу из кабинета.

Это все. Финал и фиаско. Можно смело писать заявление.