Свободные (СИ)

Крепко зажмуриваюсь. Сжимаю маму в своих объятиях, и неожиданно понимаю, что больше не слышу шума волн. Что происходит? И запах пропал. Наверно, я уснула. Или нет? Открываю глаза и вдруг не вижу моря, маму; нет ни песка, ни горизонта. Передо мной белый потолок, а звук прибоя превращается в противный писк. Где я?

Собираюсь привстать, однако меня останавливают чьи-то холодные пальцы.

Глаза с трудом подчиняются. Я пытаюсь сосредоточиться, но в висках жутко стучит, все прыгает, кружится, а тело, будто налито свинцом. От того мне не удается даже на сантиметр сдвинуться с места.

- Ты очнулась, - слышу чей-то голос.

Сглатываю и недовольно думаю: кто додумался положить меня в кровать без подушек? И почему лампы такие яркие? Пытаются меня поджарить? Покачиваю головой и хриплю:

- Сервис – отстойный.

- Решили особо не тратиться, - подыгрывает знакомый голос. – Вдруг и смысла-то нет?

Наконец, я вижу его лицо. Саша нависает надо мной и в глазах у него не радость, а какое-то безмерное, необъятное спокойствие. Погладив пальцами мое, наверняка, синюшное лицо, он кривит губы и шепчет:

- Я жутко скучал, сестренка.

Чувства реагирует мгновенно. Глаза наполняются слезами, вина подскакивает к горлу, и я изо всех сил стискиваю зубы, приказывая себе не плакать. Хватаюсь за его руку и говорю:

- Я тоже. Что происходит? Почему я…, - моргаю, осматривая локти, - почему я опутана какими-то трубками? Зачем?

- Помнишь, как позвонила мне?

- Честно? Не особо, все в тумане.

- Когда тебя привезли в больницу, ты уже была без сознания. Доктора долго коптели над твоей дырой в боку – я даже видел, как проходила операция через окно приемной.

- Ооо. Серьезно?

- Да. Зрелище не из приятных. Они сказали, состояние весьма тяжелое. Ты потеряла много крови, плюс наглоталась воды, подцепила какую-то заразу…

- О, Господи, - я брезгливо морщусь, - давай опустим подробности.

- Нам сказали, ты можешь не проснуться. – Саша похлопывает себя по щекам и дергано улыбается. – Я уж решил, ты струсила! Захотела уйти на боковую?

Едва заметно киваю. Опускаю взгляд вниз на свои пальцы и испуганно замираю: итак, я выжила. Что теперь, что дальше? Смотреть на брата больно. Я внезапно начинаю сомневаться в правильности своего поступка: может, стоило не открывать глаза?

- Надо найти отца, - восклицает Саша. – Никогда не видел его таким.

- Каким? – любопытство перевешивает страх. Я вновь перевожу взгляд на парня и жду ответа. – Неужели сильно переживал?

- Шутишь? Он будто постарел на пару лет. И кстати, наверно, ты должна знать.

- Что знать?

- Теслер.

- Теслер? – я все-таки приподнимаюсь на локтях. Приборы начинают пищать так звонко, что голова взрывается диким треском. – Что с ним? Он в порядке? Он жив?

- Зои, он здесь. В больнице. – Саша устало протирает ладонями лицо и смотрит на меня с сожалением, грустью. – Отец не пускает его, поставил охрану. И вообще…, тут такой дурдом! Повсюду репортеры, снуют журналисты. Ты – новость дня, о которой даже в газетах пишут! Скандал надвигается – мама не горюй.

- Почему отец не пускает Андрея? – да, пожалуй, это единственное, что волнует меня на данный момент.– Он, правда, здесь? Прямо сейчас?

- Он тут каждый день.

- Каждый день?

- Я попробую найти папу, а ты – сиди смирно. Хорошо? – брат обеспокоенно поглаживает мое запястье. Руки у него ледяные, будто он держал их в сугробе. – С тех пор, как ты приехала, все с ног на голову перевернулось, и я…, - он замолкает и дергает плечами, - я рад, что ты цела. Не знаю, что бы я делал, случись с тобой нечто необратимое. Ведь ты…, - брат вновь неуклюже запинается. Пытается скрыть свои чувства за тенью улыбки, но его выдают глаза: огромные и налитые сожалением. Он все подбирает слова, но я прерываю его думы. Касаюсь пальцами подбородка и киваю.

- Я в порядке. – Горло першит. Если бы он только знал, сколько стоит мое чудесное спасение. – Иди. Я никуда не денусь.

- Да. Скоро вернусь!

Когда он уходит, внутри у меня взвывает сирена. Я резко откидываю назад голову и зажмуриваюсь так крепко, что глазам становится жутко неприятно. Боже, как же сказать ему? Может, он уже знает? Нет, наверняка, нет. Черт! Что же мне делать? Я не смогу…, не смогу признаться. Это слишком!

За этапом самобичевания следует этап осмысления.

Неожиданно, совершенно случайно, до меня доходит суть того, что приключилось: меня пытались накачать наркотой, хотели заставить ублажать каких-то кретинов! Мне стреляли в спину, даже ранили! И тот мост…, я ведь сиганула в воду! О чем я только думала? Наверно, просто пыталась выжить.

Потираю пальцами лицо и, борясь со слабостью, встаю с постели. Приходится отлепить от рук все эти провода, прищепки. Бок жутко ноет, но я не уделяю этому должного внимания.