Свободные (СИ)

Втираю в кожу какой-то приятный, густой гель, становлюсь под грубые, горячие струи воды и жду, когда тело будет полностью чистым. Кабинка наполняется паром. Становится дико жарко. А все жду и жду, и думаю уже не о мыле, не о шампуне, а о предательстве, которое совершила. Смоется ли оно одновременно с грязью? Недовольно закрываю кран и вырываюсь на свободу. Обматываю тело полотенцем, стискиваю зубы и мысленно повторяю: у тебя нет выхода. Ты должна жить здесь. Ты должна смириться с тем, что бежать некуда. И я поднимаю взгляд, и вижу себя в зеркале, окруженную этой расписной плиткой, ароматическими маслами, тусклыми, круглыми лампами и замираю: на такую жизнь не соглашаются, о такой жизни мечтают. Шелковые простыни, дорогая школа, неуместно богатый отец – все это не наказание. Все это походит на щедрый подарок свыше, который заставляет меня чувствовать вину и стыд перед мамой.

Надеваю блузку, потом сарафан. Он немного велик в бедрах, подвисает, но я не обращаю внимания. Какая разница. Расчесываю мокрые волосы. Они прилипают к голове, и выгляжу я, наверняка, ужасно нелепо, но опять-таки: и что с того? Если мне все же и предстоит жить здесь, то я попытаюсь не придавать ничему огромного значения. Пусть все будет, как будет.

Я спускаюсь на первый этаж, нервно поправляя ворот блузки. Вижу Сашу – он тоже одет в нелепый, клетчатый костюм и теребит красный галстук – и киваю. Надеюсь, он будет рядом, когда дети богатых снобов решат разрезать меня на кусочки. Хотя, стоп. Какая разница.

- Школа – это обязательный пункт, Зои, - внезапно говорит Константин. Он появляется из ниоткуда и припечатывает меня к месту серьезным, деловитым взглядом. – Прости, но так надо. В нашем лицее каждый день – дополнительная стоимость. Директриса согласилась принять тебя, но намекнула на безупречную посещаемость, что значит, ты должна идти на учебу уже сегодня, а не через несколько дней, после того, как привыкнешь к обстановке.

- Я поняла.

- Саша поможет тебе.

- Хорошо.

- Занятия до четырех. За вами приедет машина. Если хочешь, мы можем встретиться в городе. У меня перерыв с пяти до половины седьмого. Обсудим наши…, - он мнется и растеряно хмурит лоб, - наши отношения.

Не могу сказать, что мне не терпится поговорить с этим человеком о его прошлом. Но любопытство перевешивает гордость, и я киваю. Ради мамы я должна знать правду. Должна во всем разобраться. Мы смотрим друг на друга чуть больше положенного. Затем Константин откашливается и провожает нас до двери. Саша выходит первым. Плетется к машине, а я так и стою на пороге, не понимая, что делаю, где я, зачем на мне этот дурацкий наряд, и отчего сердце так бешено бьется.

- Прости, если что-то не так, - неожиданно говорит этот человек, и я недоуменно оборачиваюсь. Он стоит в углу, и лишь правую часть его лица освещает утреннее, неяркое солнце. Вторая же половина темная. И почему-то я думаю о том, что у каждого из людей есть добрая и злая сущность. Какой же он – мой отец. Чего в нем больше: хорошего или плохого? Он так заинтересованно на меня смотрит, и выглядит, действительно, порядочным мужчиной. Но что же тогда произошло с ним семнадцать лет назад? Почему он бросил маму, почему не позаботился о ней, почему отпустил? Неужели наше поведение оправдывает отнюдь не наш характер, а всего лишь обстоятельства? Какими же тогда мы жалкими, должно быть, выглядим со стороны. – Зои, я, правда, не знаю, как себя вести. Я – не твой отец. Но сейчас именно я обязан о тебе заботиться.

- Не обязаны.

- Обязан. И я прошу тебя помочь мне в этом. Не отталкивай меня, слышишь? Давай хотя бы попробуем узнать друг друга.

- Я же согласилась встретиться, - облизываю губы и нервно пожимаю плечами. – Что еще вам нужно?

- Ты понимаешь, о чем я.

И я, действительно, понимаю. Однако не собираюсь менять своего мнения. Вряд ли мы станем близкими людьми, вряд ли я приду к нему, когда мне будет плохо или страшно. И пусть биологически он мой родной отец, внутри я не ощущаю ничего, кроме страха перед чужим, неизвестным мне мужчиной, от которого на данный момент зависит мое будущее.

- Я опоздаю на учебу, - поправляю ремень сумки и с вызовом смотрю в эти похожие зеленые глаза. Если Константин считает, что все так просто, он сильно ошибается. – Увидимся после занятий.

Вижу, что он сбит с толку, но не позволяю себе почувствовать укол вины. Мы не должны стать друзьями, не должны привязаться друг к другу. Это совершенно чужой человек, и хотя бы ради мамы я не должна забывать об этом.