Свободный полет одинокой блондинки

– Значит, так, – объявил он. – Наш маршрут: Брест, Варшава, Берлин, Париж и далее везде. При этом Россию, Белоруссию и Польшу мы должны проскочить за сутки. Следовательно, остановки только по форс-мажору. Ясно?

— Да. А что такое форс-мажор?

— Форс-мажор – это стихийные бедствия: наводнения, ураганы, землетрясения, понос и малая нужда. Еще есть вопросы?

– Ага. Мы чё – будем спать в машине?

– О «спать», – сказал брюнет, – не может быть и речи, я спешу. И еще запомни: по паспорту я Андрей Серов. – Тут он завел машину, поставил ногу на педаль газа и добавил: – Ну что? Перекрестимся на дорогу?

Оба перекрестились.

Он нажал на газ, и машина сорвалась с места.

Минутой позже они уже миновали зоопарк, спустились к Москве-реке и с Краснопресненской набережной вымахнули на мост и Кутузовский проспект, ведущий на запад, в Европу.

Часть вторая ЗАЛОЖНИК

11

Марокко, дворец короля, покои министра безопасности.

Здесь, под расписным куполом потолка, возлежит на коврах и подушках министр безопасности с кальяном в руке, украшенной кольцом с сапфиром.

Перед министром раболепно склонился одноглазый араб со шрамами на лице.

– Мы перехватили шифрованный телефонный разговор, – говорит министр одноглазому. – Русские послали курьера с выкупом за этого бандита. Почти миллион долларов. Но его величество готов дать два миллиона, лишь бы этот курьер не доехал и бандиты отрезали голову собаке, который поднял руку на имущество его величества. Ты понял волю его величества?

Одноглазый кивает, кланяясь.

– Подними на ноги всю агентуру в Европе. Пусть полиция проверяет всех русских. Этот курьер не должен доехать.

Одноглазый кивает, кланяясь.

– Останови курьера, и пусть его деньги станут твоими. А я помолюсь Аллаху, чтобы нас не миновала щедрость его величества. Ты все понял?

Одноглазый кивает, кланяясь.

Министр вальяжным жестом отпускает его:

– Иди.

Одноглазый, пятясь и кланяясь, уходит.

12

Машина летела по Минскому шоссе. Вокруг был уже типично сельский пейзаж – невзрачные деревеньки, старые серые дома… Перед мостом через узкую речку мелькнул столбик с надписью: «р. Березина».

— Так это по этой дороге шел Наполеон? – спросила Алена.

– По этой, – усмехнулся Андрей. – Только непонятно зачем. Взял бы сначала турпутевку сюда, посмотрел бы, что тут и как, и не было бы никакой Бородинской битвы.

– А вы чё, Россию не любите? – обиделась Алена за родину.

— Почему? Люблю, – ответил Андрей. – Но странною любовью. Не победит ее рассудок мой…

— Ой! – перебила Алена. – Смотрите! Совсем как моя деревня! И мы в таком доме живем – ну точно!

– Вот именно, – отозвался Андрей. – И у вас, как тут, со времен Наполеона ничего не изменилось.

– А вот и неправда! У нас телик появился!

– А-а! – усмехнулся Андрей. – Зато сортир остался на улице.

Алена обиженно отвернулась к окну.

– Ну! – сказал Андрей после паузы. – Что ж ты замолчала?

– А у меня больше нет вопросов.

— За державу обиделась? Так-так… Только ты все равно обязана говорить со мной, это твоя работа, ясно? Чтобы я не уснул за рулем.

Но Алена продолжала молчать.

Разбитая, вся в выбоинах и трещинах, летела под колеса дорога, и машину трясло, как на стиральной доске. Только в Белоруссии полотно покрытия стало бетонным и гладким, как взлетная полоса. Андрей повеселел, прибавил скорость, и машина торпедой полетела вперед.

– А вы говорите! – укорила его Алена. – А мы, оказывается, вон какие дороги умеем строить!

– Еще бы! – усмехнулся Андрей. – Все для фронта, все для победы! Эту дорогу Хрущев построил. По ней наши танки должны были дойти до Парижа за тридцать шесть часов! А ты вообще водишь машину?

– Я трактор вожу, – отозвалась Алена.

– А какое у тебя зрение?

— Нормальное.

– Сто процентов?

– Ну…

– А у меня триста.

– Да ладно! Триста не бывает.

– Хочешь, поспорим? – Андрей показал на ближайший столб. – Вот столб видишь?

— Вижу.

– Какая на нем цифра написана?

– Семьсот три.

— Правильно. А вон тот видишь? – И Андрей показал на следующий столб, отстоящий в километре. – Какая на нем цифра? Видишь?

– Нет, еще не вижу.

— А я вижу. Семьсот четыре.

Машина приблизилась к столбу, на нем действительно было написано «704».

— Правда, – удивилась Алена. – Семьсот четыре.

— Но это еще что! – Андрей показал на столб, только что возникший на горизонте. – Вон тот столб видишь? Какая на нем цифра?

Алена молчала.

– Вот! – сказал Андрей. – А я вижу! Семьсот пять!

— Ой, да ну вас! – сообразила Алена. – Это же километры! Делаете из меня дуру! – И обиженно перелезла на заднее сиденье, открыла там сумку-холодильник, принялась делать бутерброды.

— Ничего не дуру, – сказал Андрей. – Я тебя учу.

Открыв бардачок, он достал из него пластиковый пакет, передал Алене:

– На, надень.

– Что это? – Алена отложила готовые бутерброды и открыла пакет. В нем были дешевые клипсы, нательный серебряный крестик на дешевой цепочке и еще какая-то бижутерия. – С чего это я надену?

– Потому что я сказал! – вдруг жестко отрубил Андрей. – Ясно?

Алена, обиженно поведя плечами, надела крестик и клипсы, посмотрела в зеркальце.

– Они мне не личут…

Андрей усмехнулся: