Свободный ритм

Разговор с мамой был еще менее приятным. Та лишь махнула рукой, причитая о неразумности единственной дочери. Никакие доводы, что этот брак будет нежеланным и поэтому несчастливым, не действовали на Альбину. Женщина вспоминала, как выходила замуж за отца своих детей, едва зная его, но за долгую совместную жизнь успела принять и полюбить. Ася с трудом верила словам матери, но спорить не решилась. Если Альбина считала, что любила мужа, какой смысл ее переубеждать, тем более, что отца уже нет в живых. Единственное, что немного беспокоило мать, была участь второй жены. Делить мужчину Альбина, как и все женщины, ни с кем не пожелала бы. Однако в ситуации с Асей это не было камнем преткновения. Раз дочь до сих пор не пожелал никто взять в жены первой, вторая — не так уж и плохо.

Никто из семьи не принимал аргументов, что они живут в современном мире, где согласие на брак должно быть обоюдным и создание семьи — желанным. Как считала Ася, им всем просто нечего было на это сказать, поэтому адекватных ответов ждать не приходилось. Все считали, что поступают правильно и Ася, должна считать так же, если достаточно умна. Время, отведенное для подготовки к свадьбе, девушка должна посвятить молитвам о долгой и счастливой семейной жизни, а также для принятия окончательного и единственного правильного решения о своем согласии на брак. Никому из них даже в голову не приходило, что Рахманова может в ответственный момент сказать «нет».

Накануне дня помолвки Ася со слезами на глазах рассказывала бабушке обо всем, что произошло за предыдущие несколько дней. Пожилая женщина молча слушала и гладила любимую внучку по волосам, а когда Ася закончила рассказ, поднялась с дивана и достала из комода старый потрепанный фотоальбом. Асия не раз видела его, бабушка любила поностальгировать о своей молодости и вспомнить любимого мужа, который много лет назад завоевал сердце молодой и красивой Раисы. Однако в этот раз бабушка удивила.

За предпоследней фотографией в альбоме, на которой Раиса Михайловна счастливая стояла в обнимку с дедушкой Исмаилом, и оба держали на руках крохотного младенца Каюма, оказался своеобразный тайник: потрепанная маленькая, три на четыре, фотография юного светловолосого красавца, Ася поняла по бескозырке и тельняшке, моряка. Когда взгляд женщины коснулся лица незнакомца, она глубоко и словно бы безнадежно вздохнула… Ася замерла, боясь спугнуть неожиданный момент откровения. Ждала, пока бабуля сама ответит на невысказанные вопросы.

— Он мог бы быть твоим дедушкой… — тихо произнесла Раиса Мизайловна. — Хотя, — усмехнулась, — наверное, тогда это была бы уже не ты?

Ася взглянула на фото и почувствовала ладонь на своем подбородке в нежном поглаживающем жесте. Бабушка продолжила:

— Нам было по восемнадцать. Его забрали на службу во флот, вот он, — чуть сморщенный палец ласково погладил изображение, — оттуда и прислал мне снимок. И письмо… Я его сожгла позже, чтобы Исмаил не нашел, а фотографию вот не смогла, спрятала…

— Как его звали? — осторожно прошептала Асия.

— Лёва… Лев Костров. Звучит, правда? — посмотрела на внучку, и та кивнула.

Бабушка долго молчала, не сводя глаз с лица моряка. Наверное, что-то вспоминала, Ася боялась потревожить ее, вероятно, для бабушки этот моряк много значил, раз она столько лет хранит его фотографию.

— Клялся в вечной любви, — хрипло рассмеялась женщина. — Впрочем, его любовь и осталась вечной… он… не успел полюбить кого-то еще, — снова вздох. — Всего две недели отслужил. Одно письмо успел написать…

— Он погиб?

— Погиб… Там, в море. Глупая смерть для моряка — не утонул, а поскользнулся на мокрой палубе и виском о чугунный кнехт… Хотя откуда мне знать, как было, матери его похоронка пришла, а там, сама знаешь, какая правда.

— Ты… любила его?

Женщина долго молчала, прежде чем ответить.

— Любила. До беспамятства. До дрожи в коленках. Может, наивно и по-девичьи, но тогда именно так всё ощущалось. Отдалась ему перед призывом, чтобы вспоминать, когда станет грустно и одиноко… Уверена была, что дождусь и замуж выйду за него. И никого не надо было. И ничего. А оно вот как сложилось…

Ася притихла, переживая вместе с бабушкой воспоминания молодости. Красивая история, но до жути грустная. Даже глаза повлажнели, с такой тоской Раиса Михайловна рассказывала о любимом.

— А дедушка… знал? Ну, о вас?

— Нет. Ни к чему ему было знать. Вот видишь, и фотографию припрятала, восточные мужчины, сама знаешь, ревнуют ко всякому фонарному столбу… Мы познакомились двумя годами позже, уже прижилось в моей душе, что нет больше Лёвы. Да и Исмаил был сам по себе видным парнем. Не давал скучать и предаваться унынью. Пришел, увидел, победил. Завоевал. Я ведь и внимания не обратила на него сначала. А уж он и так и этак, словно павлин, расхаживал, внимание привлекал, — бабушка снова была веселой, вспоминая молодого деда. — А уж когда на танцах заприметил меня в обнимку с нашим бригадиром, пьяным, что черт, так и вовсе потерял всякий страх. Утащил за клуб да и…

— Что? — в шоке уставилась на бабушку Ася, — прямо за клубом?..