Свободный танец в России. История и философия

Тем не менее работа над проектом танцевально-физкультурного вуза — Высших мастерских художественного движения — продолжалась. В октябре 1924 года комиссия утвердила учебный план, программы курсов и список преподавателей. Кафедру ритмики получала Александрова, гармонической гимнастики — Алексеева, искусства движения — Позняков, теории и гармонии танца — Тиан, танца под слово — Ларин, анализа жеста — Чернецкая, движения по Дельсарту — З. С. Хаминова, классического балета — Е. Р. Барто (сестра Лидии Нелидовой). Кафедру истории и теории художественной физкультуры должен был занять Ларионов, а истории танца — Сидоров. В вузе предполагалось готовить не только профессионалов — артистов и педагогов, но и обучать просто «ценителей, испытавших на себе всю бодрящую, здоровую силу движения». Свою миссию организаторы видели в создании нового «жизнеощущения» — нового человека, прекрасного телом и душой. Увы, не оценив идейного превосходства пролетарского «художественного движения» над буржуазным танцем, ЦК Рабиса (профсоюза работников искусства) признал организацию «балетного вуза» нецелесообразной[562]. Такое же решение приняла методическая комиссия Главпрофобра по художественному образованию, мотивируя это тем, что «намеченные задания могут быть выполнены учебным заведением типа курсов или специальным отделением при одном из существующих театральных техникумов». А Главпрофобр строго одернул РАХН, заявив, что учебные заведения находятся в его ведении и не дело академии в это вмешиваться[563].

Итак, первый год работы Хореологической лаборатории заканчивался разочарованием: оба проекта — и кинемологии, и вуза — провалились. В качестве реванша Ларионов и Сидоров задумали еще один — «выставку по искусству танца», на которой хотели показать самые разные способы фиксации и репрезентации движения: фотографию, живописные и скульптурные изображения, схемы и записи движения в соответствии с разными системами танц-нотации. Проект получил одобрение, и выставка «Искусство движения» была подготовлена меньше, чем за месяц. Об участии объявили Русское фотографическое общество, Московская ассоциация ритмистов, отдельные художники и коллекционеры. Свои работы дали известные фотографы М. С. Наппельбаум, Н. И. Свищов-Паола, А. И. Горнштейн и А. Д. Гринберг, художники К. Ф. Юон, О. В. Энгельс, С. А. Стороженко, Л. А. Бруни, скульптор В. А. Ватагин[564].

Выставку, на которой были фотографии полуобнаженных танцовщиков и ню, решили сделать закрытой — пускали только специалистов. Но интерес был столь велик, что уже на второй день работы выставки оргбюро решило устроить продолжение и сделать вторую выставку публичной. Расширялся круг тем: «механизм движения вообще, трудовые движения, физкультура и спорт, акробатика и жонглировка, ритмическая гимнастика, классический балет, пластическое искусство, танец, кино»[565]. Правда, быстро вторую выставку организовать не удалось, но весной 1926 года она открылась. Речи произнесли нарком здравоохранения и председатель Высшего совета физической культуры Н. А. Семашко, директор Института физкультуры А. А. Зикмунд и заведующий Хореологической лабораторией А. И. Ларионов. Не успела вторая выставка закрыться, как стали готовиться к третьей, с новыми разделами — трудовых движений, движений животных и исторической реконструкции танца. В выставке, прошедшей в 1927 году, кроме прежних участников, свои работы выставляли Кабинет восточного театра при Институте этнических и национальных культур народов Востока и ленинградский Рефлексологический институт; всего было показано 559 экспонатов. Еще больше их было через год, на четвертой выставке, в которой участвовали студии танца из Ленинграда и провинции, а также Зоотехнический институт и зоопарк. На ней был также обширный международный раздел: из Австрии и Германии, в том числе из Хореографического института Лабана, поступило 250 экспонатов. Сама же Хореологическая лаборатория представила солидный труд — библиографию по искусству движения, включающую более 1200 изданий[566].

На каждой выставке жюри из представителей РАХН и Российского фотографического общества присуждало приз за лучшую фотографию. Ценилась передача «целесообразности и назначения… неутилитарного (художественного) движения»[567]. Устроителей интересовали специальные приемы репрезентации динамики — изображения «начала движения, нарастания, кульминации и спада» — такие, как «устремляющие линии» или специальное искажение формы движущегося предмета. На первой выставке приз получила фотография Е. А. Пиотрковского «Прыжок», на последней — за «экспрессивную характеристику движения предмета» — фотография М. И. Петрова «Автомобиль». Изображений собственно танца среди призовых фотографий не было.