Свободный

В детстве я постоянно брал его, иногда даже без спроса. И не для того чтоб украсть папиросу. Нет. Просто уж очень он мне нравился. Хотелось подержать в руках, потрогать, покрутить. Поиграть, воображая, что он мой собственный, а я уже взрослый… И как-то раз, дед мне его подарил. Просто так. Вытащил папиросы, протянул, и сказал “на, не потеряй”. И потрепал по голове. Я был счастлив. Хранил в нём вкладыши из жвачек, наклейки, другие детские богатства, а когда подрос и появились первые свои деньги то и их.

Чёрт знает когда и куда я его задевал. Может валяется до сих пор где-нибудь в шкафу, а может потерялся. Не известно.

– Так что Тоша, – подвёл итог своему рассказу дед, закуривая папиросу и убирая портсигар обратно в карман, – не беги от зверя, если не дай Бог когда-нибудь с ним повстречаешься.

Он умолк, в комнате воцарилось молчание.

– Дед, – осторожно начал я, тщательно подбирая слова, – а ты ведь мне кажешься?! Тебя ведь здесь нет на самом деле? И портсигар твой, он же где-то у меня в шкафу должен лежать…

Он не ответил. Даже не пошевелился. Словно не услышал моих слов.

– Дед, – снова позвал я. И опять никакой реакции. Я растерянно умолк.

И что теперь делать? Игнорировать или наоборот, подойти ближе, попытаться разговорить, а может прикоснуться.

Помощь пришла с неожиданной стороны. На пороге появился Семён.

– У тебя гости?! – удивился он, заметив Деда. Как ни странно, тот на него отреагировал. Покосился в его сторону и неодобрительно кивнул в знак приветствия.

– Ух ты, – вырвалось у Семёна. – Ну ка, ну ка, ну ка…

Он прищурился, даже пригнулся, и медленно, не делая резких движений, пошёл вокруг сидящего в кресле деда, не сводя с него глаз.

– Интерееесно.

– Что?

– Давно он здесь?

– Минут десять.

– Что говорил?

– Это мой дед – Леонид Иванович. Он э…

– Умер, – пришёл мне на выручку Семён.

– Эм… да, – подтвердил я.

Боже, как же всё нелепо.

– Так что Леонид Иванович говорил? – не унимался Семён.

– Ничего, спросил как дела, рассказал мне историю, которую в детстве перед сном рассказывал. Всё. Не смотрит на меня. На вопросы не отвечает. Он словно и здесь и нет.

– Ага. Ага.

– Тошка, – вдруг подал голос Дед, и сразу замолчал.

– Что?

Дед обстоятельно затянулся своей папиросой, и как любил, выпустил дым уголком рта. Глядя на это, в груди у меня всё сжалось. Дед, мой дед! Родной. Сидит, курит свой любимый Беломорканал. Как тогда – когда я был ребёнком… Захотелось подбежать к нему, обнять, почувствовать его тепло, вдохнуть едкий запах табака и ядрёного одеколона.

– Ты с ним поосторожней, – вдруг произнёс дед, и тем самым прервал мои сентиментальные мысли. – Шельмец он.

– С ним? – я кивнул на Семёна.

– Разумеется со мной, – влез в разговор тот. – Дело в том, что Леонид Иванович сейчас является духом. А им не очень понятна форма существования Свободных. Не понятна и оттого подозрительна.

– Свободных?

– Таких как я. И не живой (в привычном понимании) и не мёртвый. Свободное сознание вне тела.

– Шельмец он, – повторил дед.

– Леонид Иванович, а зачем вы пришли к Антону? – проигнорировав нелицеприятный эпитет в свой адрес, задал вопрос Семён. – Только предупредить обо мне? Или…?

– Может видеть… Неправильно…

Семён удовлетворительно кивнул.

– Ну вот.

– Что вот? – не понял я.

– Обычные люди умерших видеть не могут. Леонид Иванович понял, что с тобой что-то происходит, и пришёл повидаться. Проверить как ты, возможно постараться уберечь, предупредить.

Дед затянулся, выпустил клуб дыма, который при всей своей густоте и кажущийся реальности, абсолютно никак не пах, и снова уставился куда-то рядом со мной.

– Так что, он меня обманывает? – задал я ему вопрос. – История про сознание враньё?

Спрашивать такое в присутствии Семёна было конечно невежливо по отношению к нему, но я наплевал на приличия. Главное – разобраться. Про оскорбленные чувства, тонкую душевную организацию и мою невоспитанность поговорим позже.

Но Семён лишь улыбнулся, показывая, что ничуть не задет моим недоверием. Дед же с ответом не торопился. Сделав ещё одну затяжку, обслюнявил кончики указательного и большого пальцев и затушил ими папиросу. Окурок зажал в кулаке.

– Не знаю, – глухо проговорил он, наконец, – У тебя другой путь. Теперь вижу.

– Но…

– Пора. Будь здоров Тоша!

– Подожди! – вскрикнул я, но было поздно. Дед исчез. Я даже моргнуть не успел, вот он сидел в кресле, а в следующее мгновение его не стало. При этом никаких спецэффектов: ни искр, ни свечения, ни дыма, ни хлопка. Ничего. Был и нет.

Я потерянно огляделся! Да что же это такое…

– Знаешь, он тебя сильно любит, – проговорил Семён нарушая повисшую тишину. – Это очень редкое явление, когда мертвые приходят к живым.

– Ты только что говорил, что обычные люди не могут видеть духов, – вяло ответил я.

– Так как ты нет. Но могут чувствовать. Ощущать их присутствие. Вообще, духи приходят к живым всего по двум причинам – ненависть и любовь. Из-за ненависти чаще. Но это конечно же не твой случай. Вот я и говорю – он тебя сильно любит.