Свод единства. Ломая судьбы. Том 1

— Основа алхимии — это алхимические круги. Пиктограммы. Руны. Символы. Как, угодно. С помощью них алхимист и делает чудо, как говорят драйтлы. Или алхимию, как говорим мы. Этих пиктограмм есть большое множество. Тысячи. Большинство из них вы должны будете научиться воспроизводить с закрытыми глазами. И это вовсе не фигура речи. — он умолк. — Вы на самом деле будете воспроизводить их с поразительной точностью у себя в мозгу. Без этого вы не станете алхимистами.

По спине Сорок Третье прошли мурашки. Листки он считал в каком-то тумане. Ему так и хотелось закричать от радости. Скоро он станет великим воином.

Когда все уже сидели с карандашами в руках напротив белых листиков, Барнабас принялся раздавать книги.

— Самое важное умение алхимиста. То, без чего нет самой алхимии. То, чем мы с вами будем заниматься все это время до конца года. — Барнабас выдержал неприлично долгую паузу. — Рисование.

Сорок Третий шумно выдохнул и охнул. Учитель не обратил на это внимания.

— Именно с рисования начинается алхимист. Нет ничего важнее рисования. Поэтому эти книги — для вас. Открываем на третьей странице. Как мы видим, страница слева и страница справа одинаковые. Там два рисунка. Изображен на них ежик. С яблоком у себя на спине. Сегодня целый день будем учиться рисовать ежа. Кладем листики сверху на рисунок и обводим. Не спешить. Обводить нужно очень легко, по несколько раз подряд прорисовывая линии, чтобы ваши руки привыкли к рисунку.

Сорок Третий безразлично посмотрел на рисунки. Два ежа. Они выполнены были нарочито размашисто с закруглением везде, где это уместно и, где нет. Иголки были слишком остры, яблоко было слишком круглое. Неестественно круглое. И глаза, и нос, и пятна, и щеки. А еще составитель книги ошибся. Или Барнабас ошибся, говоря, что рисунки одинаковые. Он перевернул пару страниц вперед. Круглые зайцы, круглые медведи, справа и слева не одинаковые рисунки. Отличия у них были. Каждый рисунок был одного и того же масштаба. Линии закруглений максимально одинаковы на всех рисунках. Это сразу бросалось в глаза. Сорок Третий еще пролистал книгу вперед. Да, везде закругления приблизительно одинакового радиуса. Голова лисицы была так же закруглена, как и тело ежика, как корзинка медведя и имели такой же радиус, как и солнце на последней странице.

— Что скажешь?

Сорок Третий рассматривал книгу, пока его локтем не толкнул Шестнадцатый. Сорок Третий ошеломленно посмотрел по сторонам и увидел поднятые брови учителя и стремительный взгляд, направленный прямо на него. Что он там говорил?

— Рисунки какие-то детские. Все скругленные окружностями одинакового радиуса. Все рисунки справа отличаются от рисунков слева…

— Чем? — перебил его одногруппник.

— И правда, чем, а, Двадцать Седьмой? — переспросил у него Барнабас. — Попахивает… чем же это попахивает? А, точно, твоим наказанием попахивает!

Двадцать седьмой опустил голову и смотрел к себе в книгу.

— Итак, берем листы, прикладываем к книге и обводим. Ты, — обратился учитель к Сорок Третьему. — не обводишь. Рисуешь. Понял?

Сорок Третий кивнул и принялся переносить рисунок на свой лист. Когда он закончил, то Барнабас взял книгу и приложил сверху рисунок ученика. Все контуры совпали идеально. Учитель с книгой и листиком прошел к окну и стал так, чтобы солнечный свет максимально осветил книгу. Некоторое время он изучал рисунок. Потом отдал книгу ученику, не проронив и слова.

Целый день ученики старательно выводили животных на своих листиках. Учитель ходил по рядам и время от времени брал то у одного ученика рисунок, то у другого. Все время делая замечания и ругаясь на мальчиков. К Сорок Третьему он больше не подходил. До обеда, после обеда и еще несколько дней прошли в перерисовывании картинок с левой стороны на каждом развороте книги. В один из таких дней Барнабас был особенно зол и досталось почти каждому парню. Как и раньше, листики Сорок Третьего он не проверял. Вечером Шестнадцатый подошел к Сорок Третьему, который уже собирался ложиться спать.

— Как ты это делаешь? Почему у тебя получается, а у меня нет? — спросил его одногруппник.

Сорок Третий молча подошел к тумбе и достал оттуда лист бумаги. Чистый. Он сложил его пополам, провел ногтем по изгибу и затем аккуратно разорвал. На одном листе он быстро набросал круг и пару элементов внутри и снаружи, чтобы они касались круга. Карандаш он надавливал сильно, чтобы линии вышли пожирнее. Затем дал карандаш Шестнадцатому, а сам свернул свой листик пополам и поверх него положил чистую ранее оторванную часть.

— Покажи, как ты обводишь. — сказал он.

Шестнадцатый ближе подошел к тумбе и почти начал обводить рисунок.

— Нет, просто покажи, как ты это делаешь. Не обводи.

Шестнадцатый секунду смотрел на него. Потом, не касаясь карандашом, начал показывать, как бы он обводил рисунок.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил Сорок Третий.

Его собеседник удивленно распахнул глаза:

— О том, чтобы не выйти за линии, чтобы точнее по ним пройти.

Другие мальчики, которые были рядом, оторвались от своих занятий и теперь тоже вникали в разговор.