Сводная сестра для мажора

А потом кто-то резко включает звук.

Я широко распахиваю глаза, переставая отвечать на поцелуй Миши, и пытаюсь понять, что мне не понравилось. Что происходит там, за дверью, где продолжается вечеринка братьев Гейден. Что-то не так.

Музыка уже не такая громкая и быстрая, а скорее медленная и тягучая. Сквозь неё прорываются улюлюканья и крики. Взрывы хохота. И вдруг среди всего этого шума ленивый грубоватый голос притворно ласково просит:

— Давай, детка. Раздевайся. Покажи всем класс.

Цепенею и вся обращаюсь в слух. Дружный хохот заглушает музыку и дальнейшие слова говорящего.

Мише, кажется, нет никакого дела до того, что происходит за пределами нашей каморки со швабрами, или где мы там с ним оказались. Он выпускает из плена мои губы и, покусывая подбородок, опускается обратно к шее.

Только я уже переключилась и немного остыла. Разум постепенно возвращается на место, и мне всё труднее оставаться на одной волне с Черновым.

— Миш, ты слышишь? — спрашиваю глухо. Язык еле ворочается, и во рту пересохло.

Вцепляюсь пальцами в плечи парня, пытаясь оттолкнуть от себя. Он тяжёлый и сильный и явно не намерен прекращать так быстро то, чем мы сейчас занимаемся. Мне тоже нравятся его поцелуи, и я не хотела бы их заканчивать вот так…

— Произнеси ещё раз моё имя, Катя… — бормочет Чернов, который явно попал в астрал, потому что связь с реальностью у него точно потеряна.

Начинаю нетерпеливо елозить, пытаясь высвободиться и дотянуться ногами до пола. Ещё немного, и я начну лягаться.

Музыка за дверью опять звучит громче, к ней присоединяются скандирующие крики: «Давай! Давай!» Даже через стены я чувствую, как вибрирует пол. Толпа народа, которая там сейчас находится в не совсем адекватном состоянии, явно не понимает, чем может закончиться их глупая шутка. Кто-то может серьёзно пострадать. И я сейчас не только о безвозвратно подмоченной репутации.

Боже мой.

У меня, кажется, дежавю.

— Миша, блин! Очнись! Там явно что-то происходит. Мне нужно туда, — выкрикиваю.

Я догадываюсь, кого могли развести на гнусный стриптиз, воспользовавшись уязвимым состоянием. Но всё же молю бога, чтобы сейчас там не Надя пыталась продемонстрировать толпе веселяшихся студентов своё тело.

— Зачем тебе туда? Пусть сами разбираются. Кто-то явно решил стать звездой ютуба… — говорит Чернов, но всё же убирает свои губы от моей шеи.

Медленно и нехотя опускает меня на пол, поддерживая своими ручищами мою попу. Это совсем не обязательно, но, видимо, ему нравится именно так.

— Я просто думаю, что там Василенко. Она была не в духе и может наделать глупостей. Я не хочу, чтобы она стала звездой ютуба… или ещё какого сайта, — произношу скороговоркой.

— Мне нужно пару минут, — говорит Миша и несколько раз ударяется лбом о стену рядом с моей головой.

Издаю понимающий смешок и не могу удержаться от того, чтобы провести пальцами по его волосам.

— Ты делаешь только хуже, Белова, — стонет Чернов, убирая мои руки.

Прижимается губами к моим запястьям. Может, к чёрту Надю и спасение её репутации? Мне вдруг нестерпимо хочется вскарабкаться обратно на Мишу. Обвить его руками и ногами. Сделать вид, что я слепая и глухая, и просто целоваться. Целоваться с парнем, который мне нравится и, кажется, я ему тоже…

— Ооо! Пошла жара! — выкрикивают за стенкой. — Переверни телефон, так будет лучше видно!

— Смотрите, как я могу! — а это уже точно голос Нади.

По позвоночнику ползёт холодок.

— Она со мной приехала, — говорю я и пулей несусь к двери. — Мне её и спасать.

Глава 15

Я далеко не одна из членов команды спасателей Чипа и Дейла и не всегда так резво спешу на помощь. Были времена, когда мне было абсолютно всё равно, во что вляпаются мои друзья. Пусть разбираются с этим сами, лишь бы эта грязь не касалась меня. А потом она коснулась. И выяснилось, что друзей у меня на самом деле нет.

Распахиваю дверь и морщусь. После кромешной темноты даже приглушённая неоновая подсветка кажется мне слишком яркой. Не удерживаюсь и оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть на Чернова. Не почудилось же мне всё то, что сейчас между нами было? У меня кровь в венах закипала и до сих пор ноги подрагивают так, что я их еле переставляю.

Если бы не неадекватная выходка Василенко, не знаю, чем бы закончилось наше спонтанное уединение.

Сердце дёргается в груди, а внизу живота мгновенно теплеет. Миша поправляет свою ширинку, глядя прямо на меня, и улыбается. Кажется, он тоже в шоке. Кажется, нам обоим нужно притормозить и остыть.

Нам ещё ночевать сегодня вдвоём под одной крышей.

Боже!

Поспешно отворачиваюсь от Миши. Кожа щёк начинает пылать от собственных мыслей и желаний. Мои губы до сих пор пульсируют от поцелуев, а на языке его вкус.

Расталкиваю толпу людей, стоящих плотным кольцом по периметру комнаты и наблюдающих за тем, что происходит около тех самых диванов, где я ещё недавно сидела в компании братьев Гейден.

Мои глаза расширяются, когда я вижу, как в воздух взмывает рука. В кулаке зажата какая-то тряпка, и я с ужасом понимаю, что это платье Василенко!

— Дайте пройти! — шиплю, работая локтями активнее.