Сводница

— Герцогиня! — голос Эггера становился тише, а затем и вовсе захлебнулся в рокоте толпы. Идти становилось все сложнее — слишком многие пытались убежать, шли грозным потоком навстречу, я едва протискивалась между ними, падала на колени, снова вставала, невзирая на оттоптанные руки и ноги, на растрепанную прическу и порванную рубашку, под которой совершенно ничего не было.

— Присцилла! — Андреас, заметив меня, бросился навстречу и вжал меня в себя. — Тебе не нужно туда.

— Марго?

— Дома. Вместе с сестрами. Она дома, При, все хорошо. Все живы.

— А лорд? — взгляд брата окаменел. — Андреас, где лорд Беверли?

— При…

— Нет, — мотнула головой, отталкивая брата, но он снова прижал меня к себе, сильно, даже больно. — Нет! Это неправда! — ударила его в черный камзол. Черный… Он всегда белые носил! — Ты знал… Он рассказал тебе о взрыве!

— Присцилла, успокойся…

— В гробу я буду спокойна, уйди, Андреас! Уйди! Мне нужно туда!

Но, сколько бы я ни билась, брат не давал вырваться, а когда подоспел-таки Эггер — передал под его попечение, а сам стремительными шагами ушел туда, где должна была состояться самая лучшая моя свадьба…

«Эту свадьбу Флоссия запомнит навсегда!», — всплыли в памяти слова герцогини Эллехтойнер. Тогда я не придала им значения, а сейчас оценила в полной мере…

Брат ушел туда, где под огромными кусками льдистого кварца, бетона и арматуры торчали руки, ноги и окровавленные тела…

— Он старался их спасти, — тихо произнес Эггер. Тихо, но, несмотря на стоны, непонятный грохот и шелест воды, я услышала. — Но не всегда получается так, как мы хотим. Идемте, герцогиня. Мне приказано доставить вас в дом герцога де Гена.

Мужчина взял меня за руку. Я не сопротивлялась. Держалась за сердце, что билось через раз, и смотрела в одну точку. Внутри образовалась пугающая пустота…

Его больше нет.

Моего лорда Тень, моего Брайана, моего ненавистного и такого любимого Рэйнарда… Да я даже согласна отказаться от «Сводниц», лишь бы он был рядом. Мне не нужна свобода!

Но. Его. Больше. Нет.

Подняла полные слез глаза и поняла, что лицо лорда настолько живо, словно передо мной вовсе не Эггер. Он обхватил мое лицо ладонями, так, как только он умеет и прошептал:

— Все позади. Все закончилось.

— Что? — мотнула головой, пытаясь понять, не сошла ли я с ума, но образ Рэйнарда не смывался. Лицо Эггера не возвращалось. — Я не понимаю.

— Я жив, Присцилла. Это я. Нам пришлось заставить тебя поверить, что…

Звон оплеухи прервал его объяснения. Отступила на шаг и уперлась спиной в грудь Эггера.

— Выйди, — холодно попросил лорд, не сводя с меня взгляда. Я смотрела на своего мужчину зло, почти с ненавистью. Это каким же надо быть извергом, чтобы заставить меня поверить?

— Как ты мог? — прошептала одними губами, а грудь обожгло огнем. Слезы не слушали доводы разума и текли, не переставая. То ли от пережитого ужаса, то ли от радости и облегчения, что он жив. Жив! Ну так это просто исправить! Не дожидаясь ответа, я влепила ему еще одну оплеуху. Он мог перехватить мою руку. Легко, играючи, но не стал. Лучше бы еще сам себе добавил!

— Тебе нельзя волноваться, — лорд нежно подхватил меня на руки, несмотря на слабые попытки к сопротивлению, донес до чьей-то кровати и аккуратно уложил, накрыл сверху одеялом и дал стакан. В нос ударил резкий запах капель. Выходит, к моему появлению готовились.

Запер меня с утра, чтобы я не испортила его план? А сразу сюда перенести нельзя было? Предупредить?

— Неужели нельзя было написать? Подготовить?

Он мотнул головой и нежно погладил меня по щеке.

— Извини. Но в этом деле даже малая фальшь способна все испортить.

Значит, мое присутствие на месте было необходимо для достоверности. Чтобы ангариссцы поверили в смерть лорда. В смерть, возможно, всех лордов?

— Это жестоко, — прошептала дрогнувшим голосом.

Лорд обнял мою ладошку и прижал к губам.

— Мой мир жесток, Присцилла. Я предупреждал. Порой я вынужден делать вещи, которыми не горжусь. Которые мне самому отвратительны. Но они должны быть сделаны ради большего блага. Ради блага других. Поэтому я выжег твою память, чтобы не пришлось выбирать между тобой и Флоссией, чтобы не пришлось делать… то, что я сделал сегодня.

Странный способ извиниться, но я по глазам Рэйнарда видела, как он страдает сейчас. Холодный, решительный, но от меня не спрятать изнывающую от боли душу. Я видела ее, чувствовала, потому провела ладошкой по его щеке и произнесла:

— Я прощаю тебя. Но это все равно было невыносимо жестоко! — горячая слеза обожгла щеку, но радость пересиливала обиду и гнев.

— Я не могу остаться, — вместо ответа. — Но Марго и сестры присмотрят за тобой.

— Подожди. Ты пойдешь туда? Не понимаю…

— В лицо меня знают лишь несколько лордов и король. Пора выйти из тени.

От этого не легче.

Кажется, мне тоже пора…

Пора окунуться в небытие, поскольку реальность невыносима.

Перед глазами поплыло, а разум отказывал, потому что сквозь безумие мне послышалось, словно лорд пообещал оставить должность, когда все закончится.