Сводные

Выглядываю из-за шторки и вижу, как Яр, покручивая в руках ключи, не спеша возвращается в дом. На мгновение, возможно и мне и кажется, он поднимает глаза и смотрит… Нет, меня он точно не видит. Но все же я вздрагиваю и отшатываюсь, прячусь за шторкой и стараюсь не выдать своего страха рваным дыханием. И радуюсь тому, что Луиза не замечает моего смятения. Она как раз рассуждает о пользе половой жизни.

– Луиз, слушай, – мне с трудом удается взять дыхание под контроль и врезаться в жаркий монолог подруги.

– Ммм? – тянет она, позволяя мне продолжить говорить.

– Тот мужчина, про которого ты мне говорила…

– Арин, я же сказала, к черту его. И Захара. Не хочу.

– Я же за советом! – пожалуй, это единственное слово, которое может заставить Луизу говорить на тему, которую в иной ситуации она предпочла бы обойти стороной.

– Вот значит как, – хмыкает подруга. – С козырей заходишь?

Я усмехаюсь, но мысленно соглашаюсь. Раскусила она, причем уже давно. Но раз смеется и не сопротивляется, то значит мне дозволено говорить.

– Как ты относилась к тому, что у того мужчины, – я делаю заминку, пытаясь подобрать правильные слова, – есть женщина?

– То есть тебе интересно, каково это быть любовницей?

Я прикрываю глаза, стараясь не выдать испуга. Какое же ужасное слово! Нет, я не хочу быть любовницей. Я хочу быть единственной. Но то, как Яр говорил с той девушкой… Ох, никто не должен узнать, даже Ярослав. Иначе я обрасту новыми неприятными прозвищами или вовсе потеряю ту связь, которая возникла между нами. Даже если это притяжение основано на количестве алкоголя в его крови. Потому что его я хочу, независимо насколько пьяна или трезва. Я и сейчас хочу… Сильно-сильно…

– Типа того, – запутанно отвечаю.

– Неужели кто-то появился у моей подружки?! – восклицает она, вгоняя меня в краску. – Ну, Аринка, колись!

– Да нет никого, – возмущенно отвечаю, старясь говорить тихо. – Просто стало интересно.

Луиза принимает мой ответ, но выдохнув с грустью в голосе, произносит то, отчего мое собственное сердце сжимается.

– Ничего в этом нет хорошего. Тем более когда отношения там крепкие. А ты лишь временное увлечение. Как вспышка. Раз загорелась в его глазах и тут же погасла.

Вспыхнуть и погаснуть? А если то же самое сейчас происходит между мной и Яром? Я для него как вспышка… Временное увлечение. И то, как он вел себя… Неужели все именно так?

На глазах собираются слезы. Дышать тяжело, и тошно.

– А как понять?

– Что понять?

– Что ты для него ничего не значишь? – произношу, старясь не думать. Потому что больно. Слишком больно. – Что ты лишь на время. И больше ничего не будет.

Луиза молчит. Молчит и давит напряжением на мои хрупкие плечи. Как же страшно услышать вердикт.

– Пока не проверишь и не поймешь. Я проверила, и вот, – произносит Луиза, зарождая во мне тлеющий огонек надежды, – осталась с разбитым сердцем.

Мой огонек вспыхивает и обжигает. Дышать невыносимо сложно.

Я боюсь спускаться вниз весь день, но рано или поздно мне придется показать свой нос. Отец приехал вместе с Мариной и даже заглянул ко мне, однако мне пришлось резко маневрировать и забираться в ванную комнату, чтобы оттянуть встречу с родителем. Чуть позже я объявилась перед ним и отец, будучи удовлетворенным, что его дочка вернулась домой целой и невредимой, отправился заниматься излюбленным делом – работой. Марина пропадала на кухне, так как сегодня был выходной, и Валентина не вышла на работу. Поэтому нас, скорее всего, ждал какой-нибудь очередной кулинарный шедевр на ужин. Вот только у меня не было ни аппетита, ни желания вообще вылезать из комнаты. Поэтому и на ужин я спускаюсь позже остальных.

В доме тихо и темно. Стрелки часов лениво ползут к полуночи, когда я открываю дверь и выглядываю наружу, чтобы лишний раз убедиться – Яр не поджидает меня на пороге, чтобы свернуть шею. Потому что я уверена в том, что он окончательно протрезвел и все, что между нами было, теперь для него раздражитель. Опасный раздражитель! И никакая страсть или плотское желание не может изменить того, что между нами просто не может быть хороших отношений.

Между нами вообще не может быть отношений.

Сглотнув вязкий ком, я спускаюсь по лестнице, старясь не разбудить отца или Марину. Они всегда ложатся не позже одиннадцати, и поэтому чтобы не нарваться на лишние вопросы, я пробираюсь как воришка на кухню и заглядываю в холодильник. Что же, Марина действительно постаралась и мне есть чем поживиться, хотя аппетита по-прежнему нет.

Я рассматриваю остатки ужина, когда резкий, но глухой звук вынуждает меня развернуться и с трудом сдержать крик.

Ярослав стоит за моей спиной и подпирает плечом дверной косяк.

– Долго же ты нос не высовывала, – хмыкает он, вот только смеха в его глазах я не вижу. Напряжен, собран и отстранен. – Прячешься, Аринка?

Ярослав скрещивает руки на груди и ждет от меня ответа. Но что я должна сказать? Любое мое слово он воспримет не правильно и вывернет в свою пользу.