Сводные. Я не отпущу тебя

Думал тогда простебать Милку по поводу того, что специально её сделала, чтобы себе повесить; но потом забылось как-то. Когда она вернулась с экзамена, только пробурчал что-то о том, что задолбался её ждать и тут же ушёл — уже и не помню, в спортзал или к девчонке очередной. Те дни в сплошной суматохе были.

Зато теперь ясность чуть ли не кристальная. На этот раз я действовал куда более размеренно, нетпичино и чуть ли не осторожно. Как бы сложно это ни давалось.

Удержался от идеи написать ей насчёт моей пропавшей фотки. Но не удержался от идеи написать в прицнипе. Да и не надо было.

Милка не должна даже пытаться забывать меня. Уверен, что как раз именно этим девчонка собиралась заняться, но я был решительно настроен обломать её в этом. И неважно, что она в любом случае могла бы обо мне думать — мне надо, чтобы наверняка.

С виду безобидные переписки — достаточно регулярные, чтобы Мила привыкала к ним, и не настолько частые, чтобы успевала скучать. Поводов написать ей хватало. Узнать, как обустроилась, посоветовать что-нибудь в ведении клуба, ведь у меня есть опыт в бизнесе… Поздравить с началом студенчества. Просто поообщаться.

С этим шло неплохо. Милка отвечала быстро, неодносложно, поддерживала общение. Даже через расстояние чувствовалось, что была рада мне.

Устроить ко мне на работу Лёшу тоже было необходимо — так я мог хоть что-то контролировать. Подмечать его настрой день за днём, считывать, как там обстояли дела, узнавать в обрывках информации… Иначе я сошёл бы с ума ещё больше. Мои планы и уверенность не отменяли того, что Милка далеко, не рядом, и это чертовски сложно терпеть.

И невыносима мысль, что всё моё терпение могло быть зря.

Но судя по Лёше, рано или поздно нужная мне ситуация созреет. И новый, куда более мощный шанс, чем были раньше; уже не за горами.

Но случается это неожиданно.

********************

Сегодня решаю пойти в кофейню и контролировать процессы лично. Главным образом потому, что Милка вчера очень странно отвечала на мои сообщения. Висла где-то, прочитывала гораздо быстрее, чем давала неожиданно односложный ответ, явно отвлекалась. Мы быстро свернули переписку, и это был первый такой раз.

Неприятно. Вряд ли фатально, но долбанное беспокойство не отпускало. Причина в Лёше? Сложно в это поверить, но Милка уже однажды бездумно предпочла его мне. Так что ещё вопрос, кто и чем её вчера так отвлекал.

Бесит эта мысль. Особенно тем, что прокручиваю её, как идиот.

Лёша приходит с опозданием. Задерживается примерно на пять минут. В другое время я бы и внимания не обратил, всё равно всем до открытия назначено приходить. Но сегодня это раздражает. Хорошо хоть без довольной физиономии предстаёт передо мной.

— Ты опоздал, — сурово обозначаю.

Но самое странное, что Лёша особо не реагирует на непривычный тон и то, что я чересчур строгого босса из себя строю перед тем, кто обычно и так излишне старается.

— Извини, мне было не до сна, — без особых эмоций бормочет он, уже проходя в бар.

И даже глаза потирает, как бы подтверждая, что не выспался толком. Даёт понять, что под утро уснул…

Ударом мне под дых.

Не факт, что причина в Миле. Но её вчерашняя отчуждённость и его опоздание…

Как же задалбывает моё положение ожидающего. В такие моменты оно заставляет чувствовать себя беспомощным. Аж претит.

— А что так? — небрежно бросаю. — Горячая ночь?

Лёша уже давно со мной не так уж откровенен и не то чтобы друг. Поэтому мои вопросы не звучат так уж непринуждённо, как должны бы. Но наплевать. Пусть просто ответит.

И он, бросив на меня странный тяжёлый взгляд, всё-таки говорит:

— Скорее у тебя, — хмурится. — Она разве не к тебе побежала?

Я аж застываю от такого неожиданного вопроса. И только сейчас замечаю, что Лёша далеко не удовлетворённый пришёл. Недовольством от него аж разит.

Эти его слова...

Кажется, у меня сердце непривычно ускоряет темп.

— Мила? — почти невозмутимо уточняю, но, чёрт, приходится прилагать нешуточные усилия для такого тона. — Она что, собиралась ко мне?

Лёша бросает на меня испепеляюший взгляд. Явно сдерживается от того, чтобы ограничить своё недовольство им, но мне на это вообще ровно. Пусть хоть драться решит. Лишь бы продолжать сыпать своими офигеть какими новостями.

И он ворчливо продолжает:

— Это было бы логично, учитывая, что она твоё имя простонала, когда я пытался её склонить к постели уже наконец.

Пускай я самый отстойный друг из всех возможных (если нас с Лёшей вообще можно сейчас назвать друзьями), но наплевать. Я не способен сдержать довольную лыбу, которая так и норовит растянуться на лице. И ладно бы просто тянется, так ещё упорно не сходит и вряд ли сможет. Не, по-человечески, конечно, немного жаль Лёху, но…

Но к чёрту это. Нафиг всё, кроме одного — Мила моя. И, кажется, до неё всё-таки начало это доходить.

Она стонала моё имя… И пусть бесит, что касался при этом её другой, но даже это меркнет сейчас. Тем более что, судя по словам Лёши, до постели у них так и не дошло.

Моя! Милка только моя, ни с кем другим не была и не будет.