Сводные поневоле

Но каждый раз останавливал себя. Наверное, потому что была у меня уверенность, что сделай я это, и потеряю ее навсегда.

А я не имел права на ошибку. Только не сейчас, когда между нами все настолько хрупко.

Правда, в итоге не выдержал, все же позвонил ей. Старался сдерживать свои собственнические порывы, но услышав ее голос, понял, что легче не стало.

Засел за документы, пытаясь игнорировать часы, на которые то и дело падал взгляд, а в голове помимо желания подсчитывал, сколько времени Евы уже нет.

О том, что она могла попросту сбежать в аэропорт, я даже думать боялся. Старался доверять ей. Она ведь попросила время, чтобы побыть одной. Значит, я обязан был сдержаться.

Когда охрана позвонила и сообщила, что машина Евы вернулась, я едва не издал победный клич. С огромным трудом удержал себя на месте, чтобы не наброситься на нее с порога и не испугать, не оттолкнуть.

Стоя под аркой в коридоре, наблюдал, как любимая медленно вошла в дом, направилась наверх. Душа рвалась за ней. Но я буквально силой заставил себя подождать.

Что-то во внешнем виде Евы говорило, что пороть горячку не стоит. Осторожно поднялся вслед и успел заметить, как она зашла в мастерскую Лауры.

Был ли я удивлен? Не особенно.

Сейчас Ева была в раздрае и еще не оправилась от новостей. Это было видно в ее взгляде сегодня. И я понимал ее растерянность. Конечно, она захотела пойти туда, где чувствовала себя спокойно.

Возможно, мне стоило держаться подальше, дать ей побыть наедине с мыслями, но я не смог. Придумал идиотский предлог и последовал за ней в комнату.

Стоило мне войти, как Ева обернулась и испуганно посмотрела на меня. В руках у нее был блокнот и упаковка карандашей.

— Ты вернулась, — ляпнул я первое, что пришло в голову. Потому что как дурак замер на месте, не в силах оторвать взгляда.

Казалось бы, мы не виделись всего-то ничего, а я, оказывается, так сильно соскучился.

— Да вот…

Она отвела взгляд, а мне стало на порядок холоднее. Хотелось крикнуть — не надо, не отворачивайся, смотри на меня!

Повисшее молчание затягивалось. Я боялся произнести лишнее слово, но вместе с тем хотел сказать столько всего!

— Послезавтра оглашение завещания, — произнес я, когда молчать стало просто невозможно.

— Уже? — растерянно ответила она.

— Уже. И… ты тоже должна присутствовать. Даже если нет желания.

— Это обязательно?

Она говорила так тихо, что я едва различал слова. Но подойти ближе попросту боялся.

— Понимаю, почему не хочешь, но да. Так надо.

Ева все же посмотрела на меня и медленно кивнула.

— Хорошо. Если ты настаиваешь.

— Такова процедура. Наш адвокат уже связался со мной и дополнительно уточнил, что твое присутствие необходимо.

— Ладно. Я поеду.

Казалось бы, тема для разговора исчерпана, но я не мог сдвинуться с места. Так и стоял, молча смотрел на нее, впитывая образ каждой клеточкой.

— Думаешь, он правда меня любил? — неожиданно спросила она. — Отец… В смысле твой отец, он…

— Любил. Я готов чем угодно поклясться, — уверенно ответил я и все же рискнул сделать шаг к ней. — Он любил тебя. И он был и твоим отцом тоже. Дело ведь не в крови.

— Знаешь, я столько раз перечитала мамино письмо… Ты знал, что мама была беременна от… Антония?

Кажется, что-то такое было в письме. Правда, я в тот момент был поглощен другим фактом, а этот просто запомнил и пошел дальше. Возвращать же доказательство того, что между нами с Евой возможно все, я не рискнул. Понимал, что ей оно нужнее.

— Нет.

— Она написала так, будто… Будто он не родился, представляешь?

Ева продолжала говорить, сбивчиво, сумбурно.

— У нас мог бы быть брат. Или сестра. А мы даже не знали об этом…. Мы вообще ни о чем не знали, — с какой-то безысходностью произнесла она. — Даже о маминой болезни. Ведь наверняка можно было попытаться хоть что-то сделать. Спасти ее, излечить.

Я ее понимал. Мне тоже не хватало Лауры. Я и сам неоднократно задавался вопросом — можно ли было что-то исправить, что-то успеть сделать? И был уверен — отец так и не простил себя за то, что не заметил, не рассмотрел, не догадался.

— Мне тоже больно, — тихо произнес, осторожно подходя еще ближе. — Больно, что ее нет с нами, рыжик.

Ева вздрогнула от моего обращения и неуверенно посмотрела на меня.

— Что нам теперь делать? — беспомощно спросила она. — Как дальше? Ник, я… Я ничего не хочу.

— Совсем ничего? — казалось, внутри все мгновенно выстудилось от этих слов.

— Хочу вернуться обратно, туда, где мне было все понятно, где осталась моя учеба, друзья. Моя жизнь там. Не здесь.

— То есть ты хочешь уехать после всего, что узнала?

— Хочу. Но ты ведь не отпустишь, да? — обреченно вздохнула она.

Хотел ли я, чтобы любимая девушка была рядом? Да, черт возьми! Хотел! Мечтал! Но вместе с тем я хотел, чтобы она была счастлива. Улыбалась. Чтобы не чувствовала себя заложницей ситуации.

— То есть ты… — нервно сглотнул я. — Ты не дашь мне и шанса, верно?

— А у меня есть выбор? Ты, кажется, все решил за меня.

Она вздохнула и, отстранившись, убрала блокнот с карандашами в ящик шкафа.

— Или, может, ты рассчитываешь на своего фиктивного жениха?

— В каком смысле?