Сводные (СИ)

Она ожидала, что на неё накатит волна отчаянного раскаянья, но ничего не происходило. На самом деле она даже пожалела, что у неё ничего не вышло, иначе весь этот кошмар, под названием жизнь, уже бы прекратился. Расстроило лишь то, что она не помнила ничего из тех мгновений, что была в отключке. Видела ли она мертвых за белой чертой или это все киношные выдумки, а после смерти нас ждала лишь вечная темнота?

— Позвать врача? — поинтересовался настороженный мужской голос.

Взгляд метнулся к сидящему в кресле у кровати мужчине и глубокая морщинка пролегла между её бровями. Она знала, что он не оставит её, но не ожидала, что он будет единственным посетителем в палате, когда она очнется.

— Нет, — прохрипела она в ответ на его вопрос, только сейчас осознав, насколько сильно пересохло горло.

Заметив её состояние, Сергей подошел к ней и помог сделать несколько глотков воды из наполненного стакана. Она не могла не заметить, каким уставшим он выглядел. Должно быть, не сомкнул глаз с того момента, как привез её сюда. Это воспоминание принесло за собой череду ярких образов. Как он, крепко прижимая её к своей груди, выносит из дома, истекающую кровью. Как умоляет не закрывать глаза, пока они едут в машине и кричит, чтобы Макс двигался быстрее. Как просит её не оставлять его…

— Ты один здесь? — прошептала Юля, неожиданно севшим от эмоций голосом.

Поставив стакан на тумбочку, Сережа остался стоять рядом с кроватью. Его рука потянулась к ней и она не стала возражать, когда он мягко поправил её волосы. Это был хороший момент. Мягкий, нежный, уютный. В нем не было ничего интимного или романтичного, хоть он и был пропитан любовью. Любовью мужчины, что чуть не потерял самое дорогое, что было в его жизни.

— Отец уехал с Кариной пару часов назад, когда убедился, что тебе не угрожет опасность. Горем спит в коридоре, — отчитался Метельский.

— А… — она бы не смогла произнести имя Олега даже если бы заставила себя.

Сережа невольно поджал губы, словно от одного упоминания об этом человеке его захватывал едва переносимый гнев.

— К его счастью, последний раз я видел его в особняке, — выплюнул он.

Юля прикусила губу, отводя взгляд.

— Что же теперь будет? — спросила она, едва сдерживая проступившие на глазах слезы. — Я не смогу быть с ним, Сережа. Просто не смогу. Он пугает меня. Лучше бы Максим дал мне покончить с собой.

Сережа резко наклонился и взял её лицо в свои ладони так, что она не видела ничего вокруг, кроме его лица. Весь мир свелся к двум сапфирам, что сияли в его глазах с такой силой и уверенностью, что Юля невольно вздрогнула. Её немного пугала эта сторона Метели: способность быть несгибаемым.

— Не смей так говорить, — прорычал он, немного сжимая её скулы. — Я чуть с ума не сошел сегодня. Ты, глупая девчонка, обещала мне всегда быть рядом. Помнишь?

Коненчно она помнила детскую клятву, что они когда-то дали друг другу, но не думала, что помнил он. Так давно это было, столько всего произошло.

— Я не знала, что еще делать! — со слезами на глазах призналась она. — Мая жизнь — ад, Сережа. Я не просто существую, я горю в агонии каждый раз, когда делаю вздох. Я устала. Устала страдать, терять. Ждать очередного пинка от судьбы. И, когда я думала, что хуже быть уже просто не может, в моей жизни объявился Ковальский. Это просто… просто слишком.

Сережа нервно сглотнул подступившую тошноту. Он понимал, что Юля в депрессии, но не осознавал, как на самом деле плохо она себя чувствовала. Он, зная её всю жизнь, поверил её хорошо разыгранному обману.

— Кроха, теперь все будет хорошо, — честно пообещал он, стирая кончиками пальцев стекающие по её щекам слезы. — Я не позволю никому в мире больше никогда причинить тебе вред. Слышишь? Я защищу тебя, обещаю.

Юля покачала головой, пытаясь вырваться из его рук, но он не выпустил её лица.

— Брось, Сережа, — попыталась увернуться она. — Мы уже говорили об этом. Ты не можешь воевать с моим отцом. Тебе не победить его. Да и Ковальский… Папа не отступится от идеи породниться с президентом.

Присев на край больничной койки, Сережа серьезно посмотрел в зеленые глаза Юли. Глаза, полные печали, скорби и безысходности. Они больше не горели, как раньше. Теперь так редко отдавали молодой зеленью, что он уже и забыл какими красивыми они были в те минуты, когда она была счастлива.

Он сидел в кресле в её полате пока она спала и пытался подобрать слова для разговора, что им предстоял, но слова не находились. В голове мелькали глупые воспоминания о том, как часто он мечтал в армии, что вернется домой и женится на ней. Он придумал около сотни способов сделать ей предложение, придумал десятки речей для такого повода, но никогда не гадал, что ему придется просить её руки в палате больницы.

— Есть способ, — осторожно начал он. — Есть способ сделать тебя недосягаемой для Ковальского и ограничить опеку отца. Я знаю, как дать тебе время и покой. Безопасность. Но ты должна верить мне.

Юля удивленно покосилась на него, понимая, что он говорит абсолютно серьезно.

— Что это за способ? — поинтересовалась она, буквально кожей чувствуя подвох.