Сводные (СИ)

Прости, что сразу вот так, без приветствия, но сейчас как-то не до того. Засада со всех сторон. Сибиряк козни строит такие, что едва успеваю концы сливать. Уйти сразу не удалось, но с Волыной договорился, что до конца мая доработаю и он меня отпустит.

Но не это самое страшное, Метеля. С бабой Катей беда. На днях третий раз за последние пару недель скорую вызывали. Врачи не утешительные прогнозы дают, говорят к худшему готовиться. Юле ничего не говорил, просто не могу слов подобрать.

Не переживай, я её не брошу, чтобы ни случилось.

Денис Доронин

Сережа письмо друга опустил и глубоко вздохнул, перебирая в мыслях, что мог Сибиряк с планом изменить, что уже почти семь месяцев прошло с его отъезда, а он все Волыну не прижал. И за бабу Катю нехорошие предчувствия в голову полезли.

— Ну же, старушка, держись моя хорошая, — прошептал Метеля, раскрывая следующее Юлькино письмо. — Ты не можешь сейчас нашу Кроху оставить, ты же нужна ей.

Дорогой мой, Сереженька!

Наступили летние каникулы и я медленно схожу с ума. В школе я была занята уроками и кружком, а сейчас полностью свободна и не знаю, чем себя занять. Не знаю, что бы делала, если бы Денис не переехал к нам. Он очень помогает мне с домом и с бабушкой. Ей не очень хорошо. Она больше не встает и почти не разговаривает. Денис помогает мне заботиться о ней. У меня сердце разрывается, когда она безвучно плачит от стыда, когда нам приходится помогать ей с туалетом и обмыванием, но видит Бог, Сережа, одна я её не подниму. А еще Денис с медсестрой договорился и та теперь к нам каждый день приходит, чтобы бабушке уколы колоть. Видимо это сильное обезболивающее, поскольку после него боль в спине отпускает и она может поспать. Нам пришлось купить ей подгузники, поскольку после уколов она спит так крепко, что не может себя контролировать.

Это очень страшно, Сереж, видеть её такой беспомощной и слабой. Мне бы очень хотелось, чтобы ты был рядом.

Твоя Юля.

— На наркотики посадили тебя, да баб Кать, — хмуро проговорил Сережа, глядя в темноту перед собой.

Парни вокруг каждый перечитывал свои письма, но он не видел и не слышал никого, полностью пребывая в том мире, который проживал по строчкам из писем. Представляя растеряный, напуганый взгляд зеленых глаз. Понимая, как сложно ей было терять женщину, ставшую для них обоих семьей. И, если за последнее время Сережа так часто видел смерть, что перестал её бояться, то для Юли этот удар мог стать тем, после которого она вполне могла не прийти в норму. Он лишь молился Богу, чтобы старушка выжила, чтобы дотянула. Бывали же случаи, когда старики годами лежат. И, с одной стороны, он не желал бабушке мучений, но с другой не мог себе даже представить, как переживет это Юля.

Взяв следующий конверт и вскрыв его у Сережи защемило сердце, когда он увидел капли слез на белой бумаге. Он уже знал, что будет в нем и резко закусил губу, переживая утрату.

Сегодня умерла бабушка Катя.

Я проснулась утром, пошла её проверить, а она не дышала. Почему я проснулась утром, а она нет? Почему сегодня?

Я так испугалась, закричала. Прибежал Денис и выставил меня из дома. Потом были скорая, полиция, коронеры. Похоронили её быстро, в этот же день на местном кладвище. Кроме меня и Дениса была лишь соседка. Это так несправедливо. Как она могла меня оставить, тем более сейчас? Как ты мог меня оставить? Как мог заставить меня столкнуться с этим в одиночку?

Почему ты мне не отвечаешь?

Я так зла на тебя и весь мир. Я практически ненавижу тебя за то, что ты меня бросил.

Ты мне так сильно нужен. Ты обещал заботиться обо мне всегда, но не сдержал обещания. Как и все остальные, ты ушел из моей жизни не прощаясь.

Туда тебе и дорога.

Сережа скомкал письмо и прижал его к груди. Он не обижался за слова, что она написала, поскольку чувствовал, что это просто эмоции. Злось и боль девочки, оставшейся одной. Он резко выдохнул, кляня всех вокруг, что не получил этого письма вовремя. Он бы наплевал на все и всех. Наплевал бы на сотни жизней, что ему удалось спасти за время своей службы, и направился бы к ней. Плевать как, хоть бы самолел похитил, но помчался бы к ней. Ведь каждое слово, каждый рядок сочился болью так явно, что это разрывало его сердце.

Следующее письмо от Дениса он открывал слегка подрагивающими руками. Он боялся увидеть в нем самое худшее, поскольку кроме него от Юли оставалось только одно письмо, написаное чуть больше года назад.

Сережа, я с плохими вестями.