Сводные (СИ)

Бабушки Кати не стало восьмого августа. Не переживай, мы похоронили её. Сделали все, как положено. Как она хотела. И, как бы это не прозвучало, но я рад этому, поскольку в последние пол года она очень мучилась. Мне пришлось договориться, чтобы ей регулярно кололи морфий, только он снимал боль. Она очень пыталась держаться, Сережа. Знала, что не могла сейчас умереть. А теперь Юлю заберут в деский дом и я ничего не смогу сделать. Я уже обращался ко всем, к кому только можно, но не вижу выхода. Я не могу взять на неё опеку, поскольку учусь. Ты мог бы, как брат, но тебя нет и на связь ты не выходишь. Молю тебя, Сережа, отзовись. Я пытался позвонить к вам на базу, но мне говорят, что связь с вами невозможна. Ты должен связаться с нами! Ты последняя её надежда. Если не ты, её заберут. Я боюсь даже представить, что с ней может там случиться. Я слышал столько ужасных историй, что у меня от страха руки потеют, как только я думаю о такой перспективе.

А она сейчас в очень плохом состоянии. Перестала разговаривать, я едва могу заставить её поесть раз в день. Я боюсь, что если её заберут из дома и передадут в детский дом, это просто её убьет.

Я понимаю, что у тебя могут быть причины молчать, но я узнавал и мне сказали, что адрес для отправления почты верен и письма ты получаешь. Прошу тебя ответь, ты наш последний шанс.

Денис Доронин

Руки Сергея задрожали. Детский дом. Он даже подумать не мог о том, чем все может закончиться. Действительно же, именно баба Катя призвана их опекуном и если её больше нет… Сережа резко сел в кровати, срывая конверт с последнего Юлиного письма. Он бояля поверить в то, что самое худшее произошло. Куда ему возвращаться, если её там больше нет? Что, если Денис оказался прав и случившееся сломило её окончательно? Его руки дрожали так сильно, что он не мог читать. Ему пришлось положить письмо на покрывало, чтобы разглядеть буквы.

Сережа,

Я бы хотела извиниться за свое последнее письмо. Я не должна была тебя обвинять в том, в чем ты не властен. Видимо, в твоей жизни происходят такие обстоятельства, о которых ты не можешь нам сообщить. Нам остается только это принять. Я знаю, что Денис рассказал тебе о детском доме. Я пробыла там два дня. Это были два самых ужасных дня в моей жизни, но я больше не там. Денис попросил о помощи Кирилла Викторовича и он нам помог. Мне изменили документы, исправив дату рождения на год. Теперь для всего мира мне шестнадцать вместо пятнадцати. Не знаю, как они это сделали, но я благодарна ему и еще больше благодарна Денису, поскольку именно он придумал, как мне помочь. Поскольку он не может меня удочерить, он женится на мне. Как сироте, мне можно выходить замуж в шестнадцать без разрешения родителей. Это решит все проблемы с государством.

Я не знаю, почему ты оставил меня в такой ситуации разбираться со всем одной, но больше не злюсь на тебя. Я научилась жить без тебя, стала сильнее. Я больше не одинокая маленькая девочка, для которой ты — целый мир.

Я больше не буду писать, все равно ты не отвечаешь.

Юля.

Сережа резко закусил губу, сжимая в руках письмо так крепко, что бумала разорвалась по крайям. Ругательства рвались из него, но он закрыл глаза, подавляя внутри ту бурю эмоций, что лавиной накатывала, смывая все на своем пути.

Кирилл Викторович. Вот что пошло не так с самого начала. Видимо ничего у Сибиряка не вышло и тот проиграл. Жаль, Сергей бы с удовольствием посмотрел на валяющиеся в грязи кости, что остались бы от Волыны. Человека, что заставил его пройти через ад за последние два года. Человека, что разрушил веру в него той, кого он любил всем сердцем. Человеку, превратившим её жизнь в ад. Тому, по чьей вине ей пришлось выйти замуж в пятнадцать. В глазах Сергея полыхал синий огонь. Он ненавидел Волыну так, как не ненавидел никого и никогда в своей жизни. И сейчас, сжимая в руках последнее письмо, что Юля написала ему, он точно знал, что будет делать дальше. Во-первых, он вернется домой и уничтожит того, кто разрушил его жизнь. А во-вторых он найдет Юлю и все ей объяснит. Он будет стоять перед ней на коленях и не уйдет, пока она не согласится его простить.

«Я твоя, а ты мой» — вот истина, которая жила с ним все то время, что он был вдали от неё.

Вот та истина, которую она забыла, но он обязательно ей напомнит.

Глава 12 (Сереже 20, Юле, «по документам», уже 17)

Прислонившись лбом к холодному стеклу автобуса, Сережа наблюдал за мелькавшей перед глазами природой. За последние несколько лет вдали от родины, он успел отвыкнуть от привычных пейзажей и холода, что сопровождал его всю долгую дорогу домой. Армейская форма, хоть и была подбита меховым воротником и спасала от мелкого дождя, но все равно полностью не защищала от холодного пронизывающего ветра и первых заморозков ноябрьского утра.