Сводные. Запрети мне любить тебя (СИ)

Глаза привыкли к полумраку, и мне удалось разглядеть взъерошенного братца. Он широко зевнул, даже не попытавшись спрятать зевок в ладошку. Грациозно потянулся, демонстрируя накаченные руки. И поджарое тело с кубиками на животе.

Да. Ян спал на диване в одних спортивках.

- Не ври, ведьмы не умирают от таких пустяков. Вас только костры берут. – похоже, язвить у него выходит на автомате.

- А ты мог бы спать в предназначенном для этого месте – в своей комнате.

- Знаешь ли, дом мой, всегда был и остается. Где хочу, там и сплю, и подстраиваться под вас я не собираюсь. – привычно огрызнулся Ян и принял сидячее положение.

- Ты проснулся? – решила не церемониться, и сразу начать разговор. Ибо это нервное перенапряжение уже дошло до той точки, которую тяжело выносить.

- С твоей помощью, ага. Безмерно благодарен.

- Спать по ночам надо. Отец знает, что ты прогуливаешь?

- Слушай, чего ты прицепилась? Иди по своим делам.

Похоже, благодушие Яна кончалось со скоростью звука. Удивительно, что после того, что у него явно была не лучшая ночь с Вероникой, он столь безобиден. Я рассчитывала на то, что Соколов будет рвать и метать, стоит только увидеть меня.

Поэтому выдохнув, я прошла к дивану и села рядом с ним.

- Ян, нам нужно поговорить. – слова давались с трудом. Так, будто их приходилось проталкивать в узкий проход, а они были весьма большими и жирными по сравнению с ним.

- Плохое начало разговора, Евочка. Ничем хорошим такие диалоги не кончаются. – братец напрягся, и повернул голову в мою сторону. – Чего замолкла? Продолжай, раз начала.

- Это насчет Маши Мироновой. Мне нужно кое-что узнать у тебя.

Услышав имя и фамилию девушки, Ян будто окаменел весь и стал белый, как полотно. Ноздри раздулись от едва контролируемой злости.

- Я не хочу говорить об этом. Это слишком запретная тема, чтобы разговаривать о ней с тобой, ведьма. Так что лучше убирайся восвояси.

Судорожно выдохнув, ощутила, как последние силы стремительно несутся к отметке «ноль».

- Ян, пожалуйста. Это очень важно.

Он молчал. Не сводил с меня черных, бездонных глаз. Напряженные желваки играли, стирая зубы.

- Если это банальное любопытство…

- Нет, я бы не стала с таким шутить.

- Спрашивай. – глухо выдохнул он.

- Ты был знаком с Машей Мироновой?

- Был.

Похоже, мне придется клещами из него всё вытаскивать.

- Хорошо, - протянула я, давая себе время на передышку.

Я чувствовала себя так, будто ступала по тонкому льду. Один неверный шаг и ты провалишься в ледяную толщу воды.

- Насколько близко?

- Достаточно.

Удивительно, но Ян ответил. Осмелев, я продолжила:

- Как связаны Маша и Вероника?

- Кто донёс до тебя эти слухи? – вопросом на вопрос. При этом черты его лица заострились, как у хищного зверя. Щеки стали ещё более впалыми, чем были.

- Я обещаю всё тебе рассказать, если ты ответишь. – нервничая, я с силой сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

- Они были подругами. А потом между ними словно черная кошка пробежала. И Маша перевелась к нам в университет. Я не знаю, что между ними произошло. И как всё привело к тому, что… К чему привело. Если ты об этом.

Я пораженно замолчала. Чем дальше в лес, тем злее волки… Подумать только, они были подругами!

- То есть, ты знаешь, что Маша обвинила во всём Веронику, когда давала показания?

Кивок.

- И ты ей веришь? Веронике?

- Причем тут Вероника? – Ян выглядел пугающе.

- Она сегодня пришла ко мне. – решилась на правду. Я боялась его реакции, но по-другому нельзя было. От этого зависело моё благополучие. – Сказала отстать от тебя. И угрожала расправой, если я не прекращу лезть к тебе. Пригрозила повторить то, что она сделала с Машей Мироновой.

Соколов едва держался, но после моей последней фразы подорвался с дивана и встал лицом к лицу со мной, нависая.

– То, что случилось с Машей, ужасно, Ева! – тихий, звенящий от ярости, голос. - Её изнасиловали, а потом избили. Бросили там же, надеясь, что она умрёт. Ублюдков нашли той же ночью. Точнее, я лично нашёл этих… животных. Их посадили, дав пожизненное. Но обвинить во всём Веронику, просто потому, что она моя девушка? – парень осуждающе покачал головой. - Она наоборот, пыталась помочь семье Мироновых, но из-за того, что Маша теперь не в себе, Веронику и на пушечный выстрел не подпустили к бывшей подруге. Она помогла лично мне выбраться из того дерьма, в котором я увяз, мечтая о личной расправе над теми насильниками! Я любил Машу.

Глаза Яна странно блестели. А я не находила, что сказать. В голове стало пусто. Откровение стало для меня полной неожиданностью.

- Тебе не кажется, что ты зашла слишком далеко со своими играми?

Соколов смотрел на меня с таким осуждением и отвращением, что я не выдержала. Нос неприятно защекотало, а к глазам подступили слёзы. Я больше не могла и не хотела его слушать. Меня трясло изнутри и снаружи. Я задыхалась.

Я больше не могу… Не могу так… За что? Почему он со мной так груб? Что я сделала плохого? Что?