Сводный босс

— Хочу.

— Скажи: «Хочу твой член, Гас».

— Хочу твой член, Гас, — сладким бумерангом летит мне в уши.

Это выше моих сил. Убираю руку и командую:

— Вставай на четвереньки.

Сощурив глаза, матрёшка с грацией, присущей всему семейству кошачьих, разворачивается ко мне спиной, прогибается в пояснице и выпячивает задницу, формируя идеальной формы валентинку. Сглатываю и молюсь Эректосу о выдержке. Чёрт, не дай мне кончить раньше времени.

Обхватываю её бёдра и дёргаю к краю кровати:

— Ноги шире.

Матрёшка слушается беспрекословно, отворяя врата мне в рай. Утыкаюсь младшим между розовых лепестков и несдержанно врезаюсь в неё до основания, кайфуя от её хриплого «ах». Блядь, хочу жить в ней и умереть. Сгребая её распущенные волосы, осуществляю давнюю мечту, наматываю на кулак. Обернулись два раза, как я и думал.

Оттягивая её голову назад, полностью выхожу из неё и вновь скольжу внутрь до упора. Повторяю это снова. И снова. И снова, пока искры не начинают сыпаться из глаз, а от матрёшкиных криков не закладывает уши. Я не собираюсь сдерживаться. Не сегодня, и только не с ней.

Опускаю звонкий шлепок на её округлую ягодицу и тяну волосы сильнее.

— Трахни меня, стерва.

Матрёшке дважды повторять не нужно. Опускаю глаза вниз, наблюдая, как от её ритмичных движений бёдрами, розовая плоть скользит по моей длине, вбирая в себя и выпуская под аккомпанемент умопомрачительного влажного звука.

— Какая же ты шлюха, Сла-ва, — хриплю не в силах оторваться от самого потрясного порно в моей жизни.

— Развратная блядь.

— Тебе же нравится, — усмехается кошка, оглядываясь через плечо.

Сводящая с ума дрянь. Русская ядерная боеголовка. Тяну за волосы, отрывая её руки от кровати, впечатывая к себе спиной.

— Ты трахалась с ним? — рычу ей в ухо.

— Скажи правду, Сла-ва.

Я даже не знаю, для чего спрашиваю это. Наверное, хочу, чтобы ответила «да», чтобы разочароваться в ней, и меня отпустило.

— Какая тебе разница, Гас? — шипит Сла-ва, опаляя тяжёлым дыханием мою щёку.

— Я же не спрашиваю, с кем ты трахался всё это время.

Я нелогично зверею оттого, что она не говорит «нет».

— У меня ни на кого не стоит из-за тебя, стерва, — признание слетает с моих губ гневным рявканьем. Отпускаю её волосы и наваливаюсь на неё сверху, впечатывая в матрас. Вдалбливаю в матрёшку член так жёстко, что самому становится больно, и как одержимый, повторяю:

- Будь, блядь, проклят день, когда ты приехала. Будь проклят.

И в эту секунду исчезает все вокруг, остаются подо мной только упругая кожа, стоны «Ещё», карамельный запах и разгульное пиршество внутри её тела. Я трахаю её час, два часа, три, умираю и возрождаюсь внутри неё , потому что не хочу, что бы это прекращалось. Потому что до ужаса страшно, что наступит отрезвляющее завтра, а я хочу нескончаемый «День Сурка».

Глава 21

Слава

Мне снится сон, будто бы я скачу на большом красивом коне в далёкую Нетландию. Скачу, видимо, давно, потому что седло натёрло промежность, а Питера Пэна всё ещё не встретила.

Открываю глаза: ни лошади, ни седла, зато есть ноющая боль между ног. Теперь понятно, где был Питер Пэн, он спит, уткнувшись носом мне в шею, а его Капитан Крюк в ягодицы. И Крюк, кстати, не спит. Если в медицине существует термин «импотенция», то и для непрекращающейся эрекции Гаса тоже должно быть определение. Нужно будет поинтересоваться на форумах.

Эта ночь была, чёрт возьми, великолепна. Если я раньше думала, что мы с мудилой Серёжей подходили друг другу в сексе, то порноопера в пяти актах с плохишом Драко в сольной партии стала хитом сезона и заслужила самые восторженные отзывы критиков. «Кубок огня», определённо, достаётся Слизерину.

За спиной ощущается движение, Гас прижимается губами к моей лопатке и невнятно бормочет: «Ведьма». Жду, что он проснётся, но этого не происходит, он всего лишь перемещает ладонь с моего живота на правую грудь, сжимает её и продолжает размеренно сопеть. Улыбаюсь и снова проваливаюсь в сон. Мне хорошо.

Когда в следующий раз открываю глаза, моё тело свободно от объятий. Поднимаюсь на кровати и оглядываюсь. Гас, одетый в джинсы, сидит на краю кровати с топорщащимся утренним ирокезом в позе скорбящего «Мыслителя» Родена. Несколько секунд любуюсь загорелым рельефом его спины, после чего решаюсь подать голос.

— Доброе утро, братишка.

Гас не шевелится, но я замечаю, как напрягаются его плечи.

— На хрена ты пришла ко мне? — слышится глухое рычание. — Не могла пересидеть ночь в номере? Или бешенство матки — твоя обычная реакция на перелёты?

Со вздохом поднимаюсь и направляюсь в ванную, не удосужившись прикрыться простыней. Какой смысл? После сегодняшней ночи Малфой знает моё тело лучше, чем я сама. К тому же зря, что ли, я себя годами в спортзалах истязала.

Сопровождаемая раздражённым бормотанием Гаса, подхожу к зеркалу и разглядываю себя. Глаза покрасневшие, губы словно у русской супермодели Ирины после передозировки новогодними мандаринами, а на грудь без слёз не взглянешь, не иначе бабуля Саша внучку вакуумными банками обложила.

Прочищаю горло и восклицаю:

— И как мне теперь Элу на глаза показаться?