Сводный гад

Сжимает мои бёдра, нетерпеливо кусая губами туда, где хочется больше всего. Вскрикиваю от остроты, пытаясь сжаться. Не позволяет, хватая под коленку, раскрывает меня и снова впивается, рисуя своим охренительным языком.

Чувствую, как в меня втыкаются его пальцы, проникая внутрь. Словно пытая меня, выходит ими, и с рычанием втискивается снова. Вворачивая их в какие-то неизвестные мне электрические контакты в моём теле.

Подрагиваю от сладких судорог, которые рождаются и чуть-чуть не доживая до взрыва, распадаются на фейерверки.

Мои вздохи становятся быстрыми, хриплыми, неконтролируемыми.

И даже если меня завтра публично казнят — за измену, «инцест» и распущенность. Я «низачто-низачто-низачто» не остановлю это! Боже… Ну почему мой первый раз был не таким?!

Его язык замедляется. С мучительным шипением, сбитым дыханием, прижимается лицом к моему животу.

Ещë, пожалуйста!.. Хныкаю умоляюще, поднимая бёдра.

— Сейчас, малыш… — его низкий срывающийся голос пронизывает насквозь и попадает куда надо не хуже пальцев. И моë тело дрожит…

Он поднимается на колени и я, не отводя своих бесстыжих глаз, жадно слежу, как сокращаясь и шипя надевает презерватив в пару отточенных уверенных движений.

На подрагивающем как от разрядов прессе под кожей зрелищно выступают вены… Завороженно тянусь к его телу пальцами, обрисовываю рельефы, косые мышцы в паху. Это — вау…

Иван закусывает губу, мы встречаемся расплавленными взглядами. И мне кажется, что сейчас это будет грубовато и нетерпеливо.

Но он опускается на меня. Отыскивает мои ладони, пальцы наши сплетаются. Его бёдра медленно двигаются, член скользит по моему бедру. И я хочу его внутрь!! Я задыхаюсь от ощущений и, кажется, сейчас задохнусь до отключки, если этого не случится! И пусть грубо и нетерпеливо! Хоть как-нибудь!

Прикасается носом к моему.

— Яся… — выдох.

С трудом размыкаю веки. Его ресницы подрагивают… Зрачки огромные…

Наши тела как волны, неконтролируемо и чувственно двигаются.

Я сейчас вслух начну умолять его…

А он только ластится, облизывая мои губы, словно что-то выпрашивая.

— Ясь… Ясенька…

В моей груди взрывается от переизбытка оглушающих чувств.

— Я люблю тебя! — шепчу я.

Сквозь ресницы, вижу, как со стоном он зажмуривается. И сжимая зубы, вдавливается в меня наконец-то. И да — грубо, больновато… С воплем выгибаюсь, неожиданно ярко кончая от этого болезненно-сладкого ощущения.

— Вау… — дрожит его голос. — Ещё!!

Из нежности его сносит в кипяток! Иначе почему я обварена им от макушки до пальчиков на ногах? И безвольна, как варёная рыбка! Вибрирую, хлопая в шоке ресницами и пытаясь втянуть побольше кислорода.

Впиваясь в шею, дёргает меня ниже и вдалбливается несколько раз так, что я с воплем хватаюсь за его плечи! Снова улетая на пик ощущений.

На мгновение замирает, чтобы заткнуть мой рот поцелуем.

— Ч-ч-ч…

Как будто я это контролирую!!

— Ещё-ещë-ещë… - в эйфории шепчем в губы друг другу.

Гасим стоны, впиваясь в губы до боли.

Он поднимается на руках. Медленно скользит внутрь меня. Крестик с его цепочки падает мне на лицо. Наклоняется, зажимает его в губах. Глядя мне в глаза меняет ритм — уверенно, мощно, быстро вколачивает в меня свой большой член. Сжимая его бедрами, улетаю в астрал, ощущая только его движения. Замирает, вздрагивая… Зажмуривается… Я выгибаюсь навстречу, чувствуя, как он становится твёрже, больше….

И теперь он хрипло стонет, не контролируя себя.

И это самое порнографичное, что я видела в своей жизни. И это настолько горячо, что я зажмуриваюсь, и врезаясь в него коготками, снова кончаю, словно мне втыкают хлористый напополам с эндорфинами.

Сжав друг друга, мы неровно дышим. Сердца надсадно лупят в унисон. Я чувствую, как колотится его.

Теплая ладонь скользит по моей мокрой спине.

— Люблю… — гладят его губы кромку моего ушка, по мне лениво бегают мурашки.

Я ложусь к нему на плечо бесстыже счастливая. Болит ВСЁ! И это охренительно.

Мы нежимся, играя пальцами по ладошкам. Пусть это не заканчивается…

Смущаясь, кручу в голове самые кипяточные моменты, не представляя, как буду смотреть ему завтра в глаза. Всё сжимается от микрооргазмов на каждый острый момент.

Иван поднимает моё лицо, заглядывает в глаза. Строгий…

— Нет больше никакого Эдика, ясно?

Облизываю растерянно губы.

— Ясно? Всë форматируешь с ним. Иначе, я сам.

Неуверенно киваю.

Не потому что он есть. Его уже давным-давно нет. Но это непросто — объявить об этом отцу и семье Эда. Это пиздец испытание.

— Что-то я не слышу решительности, Ясь.

Господи, ну, пожалуйста, можно весь треш — завтра. А сегодня только Ванечку??

Откинув смущение, сажусь на него верхом. Мой тигр, в конце концов, что хочу, то и делаю!

— Та-а-ак… — заинтересованно облизывается он, сжимая мою талию.

Изучающе обвожу мышцы, проходясь коготком по соску. Вздрагивает… Взгляд тяжелеет, наблюдает за мной с хищным прищуром.

— «Ну а пока ты голая как в Гуччи в простыне, я пру как ледокол… — мурлыкая поёт он мне невнятно. — И круче просто нет…»

Жмурюсь, и плавно двигаюсь на нем, танцуя под музыку которой нет, но мы ее вдвоем слышим.