Свое время

Девчонка на нижней полке так и висела в айфоне, похожая на аквариумную лягушку. Напротив нее внизу кто-то дрых, и не хотелось туда спускаться — словно в затхлую воду стоячего водоема, полную взвеси донного ила и всплывающих пузырьков. Я тоже раньше так жил. И буду жить — как только вернусь в исходное положение, в естественное свое время — именно так. И, может быть, когда-нибудь — время же лечит — снова поверю в свою непризнанную гениальность. Записать, что ли, пока не забыл?.. так ведь уже разрядился ноутбук.

А спуститься все-таки надо, не терпеть же. Богдан оперся ладонями на края верхних полок, подвис, чуть раскачиваясь, спрыгнул и вышел из условного плацкартного купе. Показалось задним ощущением, будто что-то твердое ударило в тыльную сторону ладони, не иначе как задел и сдвинул в прыжке ноутбук, но возвращаться из-за такой фигни Богдан не стал.

В проходе торчали чьи-то ноги и сумки и висел тяжелый гул голосов на низких частотах в табачно-пивном перегаре, тяжелеющем в сторону туалета. Здесь Богдану попалась проводница, она вроде бы начала что-то говорить — Богдан уловил оттенок торжества в хриплом басовитом голосе — но замедляться и слушать не стал.

Прошел в туалет, облегчился, посмотрел в дрожащее зеркало с облупленной амальгамой — голова, два уха, ни малейшего проблеска индивидуальности, не говоря уже о чем-то осмысленном в глазах, жалко все-таки, что я так и не увидел этого ее Тьери, хотя пофиг, проехали, забыли, — затем вышел назад во вздрагивающий тамбур и снова уткнулся в форменную жилетку проводницы. Она все еще что-то гудела с торжеством, и если прислушаться, можно было разобрать слова:

— …зона. Закрыто! Теперь через сорок минут…

На ее пальце качался условный ключ, толстая металлическая трубочка; в детстве Богдан мечтал завести себе такую же, после того как подобная тетка не пустила его в туалет… куда это мы тогда ездили? — недалеко, к прабабке в соседний областной центр… Путешествовать далеко, кроме того единственного раза к морю, у родителей вечно не хватало ни времени, ни денег.

Он перепутал место, сунулся в чужое купе, точно такое же, где в мутной стоячей толще тоже колыхалась в айфоне девчонка, только не стриженая, а с косичками, а за столиком двое квадратных мужиков нудно и нескончаемо пожирали курицу. Извинился — никто, естественно, даже не шевельнулся в ответ — направился в свое, примерился, как бы подтянуться на ладонях между полками, чтобы не становиться на нижнюю, к девчонке или дрыхнущему дядьке, глянул вверх…

Край задетого им на выходе ноутбука сползал все ниже, перевешивая, скатываясь, и оставалась еще масса времени, чтобы перехватить, затормозить его падение; Богдан смотрел и ждал. Кратко протянул руку, поймал в полете.

Что же такое происходит с моим временем?..

С Арной все было не так; он вытянулся на полке, подсунув ноут за подушку и закинув руки за голову. При ней время неслось вперед единой массой, похожей на прибойную волну, подхватывая за собой все вокруг: летели поезда, мелькали города и залы, вскидывались руки во всеобщем фанатском жесте, — она словно создавала вокруг себя особое ускоренное поле, втягивая в него каждого, кто оказывался на ее пути, на орбите. И я, разумеется, летел за нею, такой же, как все. Разве что несся побыстрее прочих, имея наиболее близкий доступ к телу… Богдан вздрогнул, заворочался, скрутился на боку, справляясь с дурацким организмом, ударившимся, блин, в воспоминания. О чем я?.. Да. Но внешне мир казался вполне себе прежним, только более динамичным, карнавально-ярким, настоящим, подчиненный ее ритму, ее харизме, ее времени. А теперь…

Мир, по-видимому, остался таким, как и был раньше. Только я теперь один. И никак не попущусь, не войду в нормальный темп — а увлечь за собой кого-нибудь еще, да хотя бы девчонку с нижней полки, мне, конечно же, слабо.

Девчонка вроде бы отвлеклась от айфона и, жестом медитирующего йога медленно запрокинув голову, посмотрела вверх. Богдан ей отважно подмигнул; конечно, не было ни единого шанса, что она заметит это мимолетное мимическое движение. Но эксперимент есть эксперимент, и он пошел дальше: растянул губы в улыбке и, намертво зафиксировав ее края у скул, сказал, артикулируя как можно четче:

— Привет. Красивая у тебя игрушка. Что за модель?

— Мне мой парень подарил, — неторопливо, а главное, логично прогудела девчонка.

— Завидую, — четко выговорил Богдан.

Девчонка хихикнула; он видел сверху, как вздернулась ее коротенькая верхняя губа, показалась уздечка над крупными зубами, а звук донесся чуть позже, словно гром после молнии. Богдан наблюдал за ней с любопытством и оттенком брезгливости, будто за лабораторной лягушкой. Она придумывала ответ. Долго-долго сочиняла нужную реплику в жанре ни к чему не обязывающего флирта:

— Мне? — пауза, явно задуманная незаметной. — Или ему?

— Куда едем? — спросил Богдан. Спрыгнул, устроился напротив нее, присев на краешек полки в ногах дрыхнущего тела.