Своенравная красавица

Миссис Шенфилд придирчивым, но одобрительным взглядом окинула своего красавца сына и пухленькую хорошенькую дочь, но как только перевела взгляд на племянницу, удовлетворение сразу испарилось. По такому важному случаю она выбрала платье для Черити с гораздо большим тщанием, чем обычно. Но насыщенные, яркие цвета, которые подошли бы к смуглой коже, не соответствовали, по мнению миссис Шенфилд, ни возрасту девочки, ни ее положению в обществе. Элизабет пошла на компромисс, выбрав янтарно-желтую тафту, но все же была не в восторге от результата.

«Высокая и тоненькая, как жеребенок, — подумала Элизабет с досадой, не замечая, что Черити обладает еще и стремительной грацией жеребенка — и эта грива черных волос, таких тяжелых и жестких, что никакой силой их не уложишь в локоны». Будь право выбора за Элизабет, племянница осталась бы дома с Сарой, но отправиться в поместье без нее значило бы глубоко оскорбить Конингтонов.

Миссис Шенфилд с девочками проделала путешествие до дома соседей в громадной громыхающей карете, а Джонас с отцом ехали рядом верхом. Джонас пребывал в чрезвычайно дурном расположении духа. Испытывая острую неприязнь к Дарреллу Конингтону, он не видел в его возвращении повода для радостей и охотно избежал бы приема, если бы мог. Даррелл превосходил его по всем статьям: богатством, титулом, удальством и отвагой, вдобавок он пользовался такой широкой популярностью, какая Джонасу и не снилась, и в результате Джонас чувствовал себя болезненно уязвленным и страшно ему завидовал.

Они прибыли в поместье среди первых, и слуга, сопровождавший их по парадной лестнице к Длинной галерее, сообщил, что господин Даррелл с супругой уже на месте.

Нетерпение и волнение Черити достигли к этой минуте такого накала, что она с трудом заставляла себя скромно и спокойно идти, как ей и положено, в хвосте маленькой группы, позади Джонаса и Бет, которые, в свою очередь, следовали за родителями. Как только они вошли в Длинную галерею, роскошную анфиладу с окнами-бойницами, окружавшую по периметру весь дом, Черити встала на цыпочки и вытянула шею, пытаясь хоть мельком увидеть Даррелла.

Помещик и его семья расположились поблизости от двух каминов. Леди Конингтон сидела в просторном кресле, ее горничная скромно держалась на заднем плане. Миледи сделалась инвалидом после рождения своего единственного ребенка, и болезнь оказала столь разрушительное воздействие на ее внешность, что она выглядела значительно старше своих лет. Но сегодня громадная радость озаряла ее милое измученное лицо. Супруг стоял рядом с ней. Высокий мужчина с резкими чертами худого лица; твердый подбородок прикрыт небольшой заостренной бородкой, длинные волосы падают старательно уложенными локонами на кружевной воротник черного бархатного камзола. Он являл собой центральную фигуру в этой группе, но Черити видела только молодого человека рядом с ним.

Даррелл-младший был очень похож на отца: высокий, длинноногий, глаза, как у газели, золотисто-каштановые волосы с заметным рыжеватым отливом — фамильные черты Конингтонов, но в лице его было много и от материнского обаяния. Приближаясь, Черити жадно вглядывалась в него и замечала, как сильно он изменился за время своего отсутствия. Даррелл выглядел значительно старше и уверенней, чем раньше, по ее воспоминаниям. И впервые Черити осознала, что их разделяет и четырехлетняя разница в возрасте, и глубокая пропасть по месту в жизни. Острая боль сомнения, как шип, впилась в ее счастье, и слова Джонаса, сказанные ей сегодня утром, с пугающей отчетливостью вновь прозвучали в памяти.

Семейство дяди исполнило ритуал приветствия и отошло в сторону, а Черити осталась напротив Конингтонов. Она присела в глубоком реверансе, но Даррелл, наклонившись, взял ее за руки и заставил подняться. Она быстро взглянула в его лицо и увидела, что он улыбается ей с прежней любовью.

— Как дела, малышка? — поддразнивая, спросил он. Даррелл часто называл ее так, и одно то, что она вновь услышала эти слова, заставило ее сердце подпрыгнуть от счастья. — Ты сегодня много серьезней, чем в прежние времена. Мадам, — добавил он, обращаясь к своей жене, — позвольте представить вам Черити Шенфилд, о которой я много рассказывал. Страшно озорной ребенок, но мы научились ладить с ней.

Элисон Конингтон робко улыбнулась Черити — маленькая стройная девушка, необыкновенно хорошенькая, с нежным детским личиком и темно-серыми глазами. Волосы у нее были бледно-золотые, почти серебристые, и в своем светлом блестящем атласном платье, с ниткой жемчуга вокруг шеи, она показалась Черити воздушной феей из сказки. Элисон заметно нервничала, в руках крепко зажат сложенный веер, глаза опущены, и только время от времени быстрый взгляд на мужа, как бы за поддержкой. Черити, младше ее по возрасту и вообще чуждая робости, ощутила внезапный приступ сочувствия, окрашенного, правда, некоторым раздражением. Это и стало основой ее отношения к Элисон во все время их знакомства.

А Даррелл лукаво рассматривал Черити.