Своенравная рабыня

– Тогда зачем пришел? – схватила я ни в чем неповинную подушку и отбросила ее на противоположную сторону кровати, но подушка не удержалась и свалилась на пол. Я проследила за ее падением, а в мыслях паника. Мои недавние мотыльки забились о лампочку в последних конвульсиях.

– За тобой, – услышала я ответ.

Я не знаю, о чем конкретном подумала тогда, но отчетливо запомнила звук приближающихся шагов после негромкого хлопка закрывшейся двери. Может, стоило уйти в сторону, остановить словами. Но не сделала ни первого, ни второго. Я замера в ожидании. В предвкушение. По телу пробежала мелкая дрожь еще до того, как его руки коснулись меня. Я предавала сама себя. Почему так? Никто бы мне не смог ответить ни тогда, ни после.

Чужой мужчина, чужой муж, человек из мира, который я когда-то стремилась увидеть и узнать, а затем возненавидела каждой своей клеточкой и эта ненависть в некой форме усилилась после нашей встречи – всё это Дэмиян Арх. Мы никогда не сможем переступить пропасть, разделяющую наши взгляды на жизнь. Он спокойно сосуществует с тем, что претит всем моим моральным ценностям. Он часть этого, а я лишь часть того, что он считает нормой. И даже не в этом проблема. Уже не проблема. А в его официальной связи с другой женщиной. Кем я могу быть? Любовницей или рабыней. Ни той, ни другой я быть не хочу. Но почему тогда снова сомневаюсь? Почему задаю себе ненужные вопросы? И почему… Почему, черти вы рогатые, я хочу его?!

***

Дэмиян Арх не задумывался для чего он мчится без остановки в Ра-ах. Он шел на поводу у своих желаний. Как и всегда. Только раньше ему не приходилось ставить под сомнения то, чего он хотел. Не было в этом нужды. Его всё устраивало: и выбранная профессия, и шаткое положение в обществе, и отчужденность отца. И даже мать, бросившая его ребенком и не показывающаяся ему на глаза. Но женщина с даром аданов, с даром равным ему, вызвала ненужные воспоминания, а потом еще и привлекла к себе. И его влечение ни шутка. Оно питалось ревностью к брату, раздражением за неповиновение, злостью за все ее поступки и тайны. Самые темные эмоции питали его страсть. И дни, проведенные в подземелье в ожидании приговора, не уменьшили физический голод. Он постоянно думал о ней, постоянно вспоминал единственную их ночь. Он не жалел о своем решение или поступках. Он жалел лишь о том, что его адания-шая не была тогда в состоянии думать разумно.

Вот зачем он мчался в Ра-ах, а не в обратном направлении. Вот почему едва сдержался, когда увидел ее. Пусть мучается, злится. Пусть бесится!

Он ждал ровно столько, сколько посчитал нужным. Или обманывал себя. Но это не важно. Он вышел из комнаты, покинул одну часть дома, чтобы оказаться в другой. Вокруг стояла тишина и было темно. Расслышал ли он ее шаги, знал ли, что не спит, думал ли о том, что она ждет его? Возможно, последнее. Он ворвался в комнату и остановился на входе. Каждое ее движение, перемены на лице, дрогнувший голос и упрямство в глазах – ничто не скрылось. А свет от светильников, отражающийся в ее светлых глазах и в камнях на ошейнике, взбудоражил и так закипающую кровь в его венах.

Ничего не значащие слова, вопросы, ответы – всё лишнее. Важно только то, что видят глаза и чувствует тело. И он увидел предостаточно, остальное оставил для их тел, когда захлопнул за собой дверь и приблизился.

Всё полетело в бездну. Ни сопротивления, ни упрямства. И никакой затуманенности разума. Она хотела его с той же силой, что и он ее. Его адания-шая, его женщина, его собственность, его… гарая. И не важно, как он удержит ее: свободой или ошейником. Любой способ подойдет. Для него подойдет.

Дэмиян Арх упивался близостью со своей смутьянкой, а она упивалась их общим помешательством. Их тела словно были созданы только друг для друга, и все кто был у них ранее – стерлись из памяти. Грубость и нежность, легкие поцелую, переходящие в ненасытные и болезненные, руки, то ласкающие, то забирающие свободу действия – танец темной любви.

– Я ненавижу тебя, – прошептала женщина, упираясь в мужскую грудь и выгибаясь, словно дуга от причиняемой ей боли в момент наивысшего наслаждения. Она была сверху, но подчинялась. – Ненавижу.

Мужчина зарычал, оттягивая за сжатые в кулаке волосы голову любовницы назад, чтобы видеть ее лицо, искаженное страстью. Он не понял ни слова. А если бы и понял, то не поверил бы.

Глава 21

– Где ключ? – прошептала я на ухо своему «хозяину» и впилась ногтями ему в грудь. – Не нравится? – притворно удивившись, я откинулась на подушку, но Дэмияна из поля зрения не выпускала.

– Еще не утро, – он потер место, на котором красовался след от моих ногтей и повернул голову. – Спешишь?

– Да.

Мы лежали лицом к лицу, приходящие в себя после страстной гонки на выживание. Я все еще чувствовала на коже каждое его прикосновение. Губы болели до такой степени, что хотелось приложить горсть льда к ним. Я облизнулась, а он ухмыльнулся. Но больше не хотелось пока ни о чем говорить.

Пока. Это временная передышка.