Своенравный подарок

Пробуждение, а точнее, возвращение в сознание не принесло никакого облегчения – только еще больший страх, грозивший перерасти в панику. Антония не могла двигаться. По ощущениям, руки и ноги крепко стягивала веревка, и, судя по тому, как затекли запястья, в таком положении она находится несколько часов. Открывать глаза девушка не спешила, для начала прислушавшись и попытавшись понять, стоит ли показывать, что она пришла в себя. Лежала Антония прямо на земле, и, кажется, те, кто напал на нее, не удосужились даже плаща подстелить для удобства пленницы. Тони незаметно сглотнула пересохшим горлом, по озябшему телу прошлась прохладная дрожь.

– Что делать с девчонкой будем? – раздался хриплый неприятный голос, от которого Антонию чуть не передернуло.

В нем звучало равнодушие, и девушке стало еще страшнее и тоскливее.

– То, что и раньше, в Зиттарию повезем, – донесся другой голос – резкий, высокий, от него у Антонии заныли зубы. – Она красотка, денег за нее отвалят немало. – В тоне говорившего слышались неприкрытая радость и нетерпение.

Девушка похолодела, в животе образовался огромный кусок льда при этих словах. Зиттария. Те самые соседи, стычки с которыми создавали волнение на границе и с которыми, по слухам, несколько лет сражался ее муж. И теперь ее везут продать им, как скот! Наверняка в гарем какого-нибудь знатного вельможи: Антония читала, что для богатых и уважаемых мужчин в Зиттарии в порядке вещей иметь несколько жен, а также наложниц. Причем, раз попав за золоченые решетки роскошного дворца или особняка, она навсегда потеряет надежду выйти обратно: зиттарийцы своих женщин не показывали никому, запирая в золотых клетках, где бедняжки и томились до конца дней, предназначенные лишь для одного. Для ублажения своего господина. Тони чуть не взвыла и огромным усилием воли заставила себя лежать по-прежнему неподвижно. Чуть приоткрыв глаза, девушка осмотрелась как могла. Она лежала на боку под деревом, поодаль у костра собралось пяток личностей самого разбойного вида с грубыми, обветренными лицами, жесткими чертами. На огне булькал котелок, и нос Тони уловил мясной аромат, а желудок тут же отозвался тупой тягучей болью – она ведь не ела ничего с того самого обеда вчера, после церемонии.

Солнце уже проглядывало сквозь ветви деревьев, но сколько точно было времени, Антония определить не могла. Значит, она пробыла в беспамятстве остаток ночи и утро, причем как бы к ней не применили магию, чтобы не очнулась раньше времени. Удар не был такой уж сильный, затылок почти не болел, и других неприятных ощущений Тони не испытывала. Мелькнула тревожная мысль: насколько далеко они успели уехать от Реннары и как потом возвращаться? Кое-как справившись с подступавшей к горлу горьким комком паникой, Антония твердо заявила себе, что обязательно сбежит. Ведь с ней осталась магия. И пусть левитация ей ничем сейчас не поможет, к тому же толком Тони ею пользоваться и не умела, но ведь остается еще Огонь. А веревки на руках легко поддаются ему. Антония на некоторое время отвлеклась от разговора и сосредоточилась на собственных ощущениях: ей жизненно необходимо пошевелить пальцами, хоть чуть-чуть! Прикусив губу, девушка уставилась в пространство невидящим взглядом, напряглась и… О чудо, она смогла это сделать! Беззвучно поблагодарив Эйар, Антония медленно выдохнула и осторожно попыталась направить магию в пальцы, одновременно слегка изогнув руки, чтобы достать до веревок. Запястья стрельнули болью, и она чуть не зашипела от неожиданности, тут же прекратив эксперимент и испуганно покосившись в сторону бандитов.

– …Точно девица? – донесся вдруг до Антонии обрывок их разговора. – Слышал, нравы у этих ррыхровых аристократов свободные, может, проверим?

И столько предвкушения прозвучало в скрипучем голосе, что Тони как в ледяную прорубь окунули. Паника, старательно подавляемая с момента прихода в себя, рванулась изнутри, ударила в голову, и на несколько мгновений девушка совершенно перестала соображать. Она даже вскрикнуть не смогла, горло сдавил спазм, и у нее вырвалось лишь сипение. Антония дернулась в путах, глядя широко раскрытыми глазами, как двое похитителей, поднявшись, с глумливыми усмешками начали неторопливо приближаться к ней.

– Ага, наша пташка проснулась, – хрипло хохотнул один из них, рослый детина с неопрятной клочковатой бородой и шрамом через пол-лица.

Руки Тони сжались в кулаки в безнадежной попытке разорвать крепкие путы, пульс зашкаливал, сердце колотилось так сильно, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

– Н-не трогайте… – удалось ей выдавить из себя, но так жалобно вышло, что Тони предпочла благоразумно заткнуться.

Еще не хватало умолять этих отбросов общества, этих работорговцев!

– Эй, крошка, мы аккуратно, – ощерился в похабной ухмылке второй и, остановившись рядом с пленницей, присел на корточки. – Глядишь, еще понравится, – добавил он, и его ухмылка стала шире, а в глазах появился нездоровый блеск.