Свои

Вскоре после крещения ему приснилось, что он заглядывает в щель в подполе, и там, в глухом чаду пожара, бабушка Лукерья – при жизни жесткая и властная, в голодную пору спрятавшая от домашних хлеб, превратившийся в труху, – тянется и молит одними губами: «Пить!» – и он понимает: это просьба о молитве. А она добавляет: «Здесь со мной еще Нифонт».

Проснулся с колотящимся сердцем и в темноте записал на клочке бумаги незнакомое и непонятное: «Нифонт». Он никогда не слышал такое имя, не менее экзотичное, чем его собственное. Утром обнаружил в святцах и с тех пор всегда поминает рядом: «Лукерью, Нифонта…»

Поначалу он сомневался, надо ли носить крест и ходить в храм, ведь это внешнее. Слова пришли снова во сне: «Крестик – это колокольчик, по которому пастырь находит свою овцу». Проснулся, нащупал на тумбочке горячую, как нагретую на огне, крохотку, нацепил на шею, бросился в ближний храм, где гремела ночная пасхальная служба…

Веру почти все не понимали.

– Молодой человек, я узнаю ваш тип, – благожелательно говорил режиссер Сергей Герасимов, дядя жены. – Это тип идеалиста!

– Но ведь хотя бы ромашка больше всего кинематографа…

– Согласен.

Он окончил иняз, и теперь по распределению отправляли на несколько лет в Алжир – переводчиком. Незадолго до отлета вызвали в КГБ. «Зачем вам эта поездка? Поезжайте в Англию, во Францию. В творческую командировку. Давайте сотрудничать». Отказался. Не пустили даже в Алжир. «Вы понимаете, что вам не быть больше, чем школьным учителем?» – «Меня это устраивает».

А потом он работал вне штата в Министерстве культуры. Вместе с иностранными музыкантами и художниками ездил по всему Союзу. «О, Винцент!» – оживлялись французы. С певицей Жаклин Франсуа чуть не погибли в ташкентском землетрясении. Землю корежило, и рушились домики, пока самолет был в воздухе. Пришлось садиться в другом городе. Путешествовал с дирижером Полем Паре. Тот дружил с Марком Шагалом и в Ленинграде пришел в гости к сестре художника. Проводив дирижера до квартиры, Винцент поклонился и ушел вопреки всем предписаниям. Чтобы им не мешать и не выглядеть соглядатаем.

Он был переводчиком на обеде Паре и министра культуры Фурцевой.

– Почему посадили Синявского? – спросил дирижер.

– Пусть сидит, где сидит. Да и Данилай пускай… Им полезно!

В это же время Винцент был переводчиком стихов. Например, американских поэтов. До сих пор в книгах Каммингса на русском некоторые стихи – в переводах Шаргунова.

Вся в зеленом, моя любимая отправилась на прогулку
на большой золотистой лошади в серебряный рассвет,
четыре длинные собаки летели низко, и улыбаясь,
сердце мое упало мертвое впереди.

Или:

Весна подобна быть может
руке в окне
осторожно взад и вперед
передвигая Новые и
Старые вещи, в то время как
люди глядят осторожно,
передвигая, быть может, кусочек цветка сюда, перемещая
воздух немного туда и
ничего не разбив.

В Министерстве культуры предложили вступить в партию, чтобы войти в штат, – «или увольняйтесь». Он не согласился и наконец-то стал обычным школьным учителем. В московской английской спецшколе преподавал язык и западную литературу. Читал старшеклассникам Библию на английском, и они не доносили, а любили учителя-оригинала. И не прекращал заниматься книжными переводами. И ходил в церковь. Был алтарником, чтецом… А однажды подал документы в семинарию.

Поехал в Загорск, в лавру. В электричке обнаружил, что надел ботинки разного цвета, так спешил…

В 1978 году он был рукоположен в священники, перестал писать и переводить стихи и полностью посвятил себя церкви.

Его сразу попытались взять в отдел внешних церковных сношений: «Нам нужны хорошие, хорошие!» – сказал зазывавший. Но он предпочел просто служение. Стал одним из священников в храме Всех скорбящих радости на Большой Ордынке. Однажды подступил человек из органов и сказал: «Нас интересуют только иностранцы. Они же приходят сюда. Вы не могли бы нас держать в курсе?» Батюшка парировал: «У вас же ничего не делается без приказа, правильно? Вот и у нас ничего не бывает без благословения. Я не могу заключать с вами тайной сделки. Сначала я должен взять благословение у правящего архиерея». Вербовщик отступил, смешавшись.

На самом деле в это время отец Александр уже был подпольщиком. В Рязанской области в избе хранился печатный станок. Там несколько верных чад печатали жития святых. Книги отец Александр распространял среди верующих.

Он почитал царскую семью и ей молился, в доме хранилась частица мощей великой княгини Елизаветы, переправленная из Иерусалима. А затем чудесным образом в доме появились останки царской семьи.

В 1980 году у отца Александра, сорокалетнего, родился сын, которого назвали Сережа.