Свои чужие

Когда тебя трясет, когда в глазах темнеет, а пальцы сводит мелкими судорогами набирать номер довольно неудобно. Даже ткнуть в единичку на автонаборе и то получается с третьего раза.

Четыре гудка — почти вечность для меня сейчас. Воздух такой густой, такой тяжелый, что совершенно не вдохнешь. Ну же, Костя, ну отвечай… Вот сейчас мне ты как никогда нужен. Ну пожалуйста. У меня сейчас голова взорвется!

— Полин… — наконец-то Анисимов снимает трубку. Но я не успеваю сказать ни слова, потому что Костя торопливо тараторит: “Я сейчас на совещании, давай позже, увидимся в загсе”.

И сбрасывает, заставляя меня выругаться еще раз.

Я не могу позже.

Мне нужно сейчас!

Мне бы уцепиться за чей-нибудь голос, как за якорь, сосредоточиться на нем, получится нормализовать дыхание…

Я не смогу сама!

Такими темпами до ЗАГСа я просто не доживу.

Лифт вздрагивает, будто от удара. Вроде несильно, едва заметно, а для меня — сейчас практически девятибалльное землетрясение. Мне конец, мне точно конец! Уже глюки начались…

Под очень изощренное Варламовсое ругательство открывается люк в потолке лифта. А потом на полу лифта оказывается сам Варламов.

— Полинка! — Тревожно восклицает он и бросается ко мне, забившейся в угол лифта, по пути чудом не спотыкаясь на какой-то помаде, так и оставшейся на полу после моего издевательства над сумкой.

Боже, я не могу в него поверить, это какой-то глюк моего паникующего мозга, ведь не может же он быть тут. Не может!

Но Дима тут, крепко сжимает мои плечи, прижимается лбом к моему лбу, смотрит прямо в глаза.

— Тише, тише, малышка, ты не одна.

Его голос — тот якорь, которого я так хотела. Мои пальцы вцепляются в его тонкий джемпер и сама я подаюсь к нему, утыкаюсь лбом в плечо, потому что так лучше, однозначно лучше.

— Дыши, Поль. Ртом дыши. — Тихо приказывает мне Дима. Знает, что во время приступов — я бестолковый суррикат и ничего не могу решить сама. Ни одной мысли в голове не помещается. А вот указание — оно в тему. Очень.

Дышу. Вместе с ним дышу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Боже, как же сложно делать такие простые вещи.

— Ты как вообще тут? — вырывается из меня на выдохе. Не Варламов, а Кашпировский какой-то.

— Аварийный люк в шахту. Тут невысоко было. — шепчет мне Дима.

— Спрыгнул? — рвано выдыхаю я.

— Слез. — Дима качает головой. — Какие прыжки, трос же оборвать можно. Нет, я конечно не против умереть с тобой в один день, но будет неплохо, если этот день случится не сегодня.

— Все равно нельзя же. — едва слышно пищу я. — штраф впаять могут.

— Дыши давай, не отвлекайся. — ворчливо откликается Дима, — не бросать же тебя тут было. Одну? А кто будет продолжение “Любви без тормозов” писать, если у тебя тут дыхалки не хватит?

Чокнутый мужик. Ему ж за такую самодеятельность потом могут какую-нибудь административку нарисовать. А если выйдет из строя лифт — еще и возмещение ущерба могут потребовать. А лифт может, у них там очень чувствительная система противовесов. Откуда я знаю? Я писатель, блин. Энциклопедия самых неожиданных фактов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я и не такое знаю. Знаю, например, что Андерсен немножко приукрасил, и Герда у него Лапландию и Финляндию за те пару ночей, что упомянуты в сказке преодолеть не могла. Особенно верхом на олене без седла.

— Ты читал? — удивленно переспрашиваю, когда до меня через три вдоха доходит, что он сказал. Откуда он вообще знает, что “Любовь” предполагает продолжение?

— Есть такой грешок. — По губам Димы пробегает улыбка. — Искал до чего докопаться. Не нашел. Ты оклемалась?

Почти. Не сказать, что меня отпустило до конца, но наличие рядом со мной живого человека существенно облегчает мое состояние. И вот я уже понимаю, что крепко стискиваю пальцы Димы. И вообще сижу рядом с ним, утыкаюсь лбом в его колени.

Видел бы хоть кто-нибудь эту сцену со стороны — наверняка бы воззвал к моему стыду и совести. Я вообще-то обручена. А близость такого интимного характера внезапно допускаю с бывшим мужем, о котором никак лестно не отзываюсь..

Ладно. Лифт никому не расскажет. А я если шевельнусь влево-вправо — мне поплохеет.

Дима берет мой телефон и звонит. Сначала по телефону, который указан в объявлении на стене, потом выматерившись на не отвечающую диспетчерскую службу — звонит в МЧС.

— Минут через сорок должны подъехать и выковырнуть нас отсюда. — Тихонько сообщает он мне и я еще крепче жмусь к коленям Варламова, пытаясь спрятаться от паники. Сорок минут этого трэша… Долго. Почти вечность. Блин, хорошо, что Дима здесь, без него я бы точно не дожила. И спасателям бы не додумалась позвонить.

— Спой мне, Дим. — даже для самой себя неожиданно прошу я. Мне нужен его голос. Его постоянное звучание. Только так я смогу отстраниться от паники почти полностью. Тишина и молчание только усугубляют..