Свои чужие

— Увидимся в ресторане, — произношу я, а Костя снова красноречиво молчит, глядя куда-то мимо меня. Честно говоря, я думала, что мой подарок больше его смягчит. Ведь это же шаг ему навстречу. Снос последнего барьера. Я готова его принять. Ну, может не очень готова, но я хочу. А все остальное придет на ходу.

— Беги уже, — восклицает из кухни Элька, выводя меня из этого ступора.

Вздрагиваю. Срываюсь. Бегу.

Костик, прости, но надо. Я и так уже задержалась.

Но что же случилось на студии?

Глава 20. Полина

Я не буду рассказывать, насколько сумбурной была моя поездка до телецентра. Беспокойная — потому что что-то явно случилось, наполненная чувством смутной вины — потому что оставила Костю в его день рождения. Я бы тоже, наверное, от этого расстроилась. С другой стороны — ну правда же, контракт.

Когда я подхожу к кабинету Кирсанова, я замечаю, что все, кто несется мимо, почему-то именно у двери Ильи Вячеславовича начинают забирать вправо, будто пытаясь выйти из зоны поражения каких-то орудий.

И…

Когда я подхожу ближе — я понимаю в чем дело.

Даже при хорошей звукоизоляции — раскатистый мужской рык в два голоса слышен прекрасно. Без особых слов, но чисто от интонаций уже идет мороз по коже. Там происходит война. И соваться туда страшно…

Я замираю у двери, ловлю сочувственный взгляд какой-то мимо-пролетающей девочки. Да-да, мне не повезло, я мимо пролететь не могу, мне зайти надо.

Стучу не очень решительно. Прям даже очень нерешительно, я бы сказала.

За дверью настает тишина.

— Войдите, — раздается голос Кирсанова, раздраженный предельно. Ой, ой. Ощущение масштабного конца света накатывает все сильнее. Захожу, пытаясь не втягивать голову в плечи. Я ж ни в чем не виновата, вроде. А голова все равно втягивается, как у той черепахи, которая пытается спрятаться от опасности.

Атмосфера в кабинете такая, что ясно — тут творилось побоище. Хотя все, вроде, лежит на своих местах, но воздух будто высушен одним масштабным сражением.

На кожаном диванчике в углу, на котором в первую встречу тут сидели мы с Элькой, сидит заплаканная девушка и крепко обнимает красную папку в своих руках. Будто пытается за ней спрятаться.

Кирсанов и Дима — разумеется, он здесь — стоят у стола и смотрят друг на друга так, что удивительно, как они до сих пор еще живы. Кажется, орали друг на дружку именно они. Странно. Вроде как Дима говорил, что они с Кирсановым даже друзья, что за ерунда?

— Вы просили приехать, Илья Вячеславович? — осторожно подаю голос я, отчаянно не желая вклиниваться между Димой и Кирсановым.

— Варламов, сходи кофе выпей, — сквозь зубы цедит Кирсанов, не отводя взгляда от лица Димы.

— Спасибо, я не хочу, — ледяным тоном откликается Варламов. — И никуда я не уйду, пока ты не передумаешь вот так на ходу проект отправлять в заморозку.

— Дима! — рычит Кирсанов.

— Я все сказал, — Варламов подается вперед, роняя вес на ладони. — Штрафовать меня? Пожалуйста! В суд тащить и драть неустойку? Имеешь право. Уволить хочешь и порвать наш с тобой контракт? Окей. Проект не трогай.

— Да что происходит-то? — восклицаю я, силясь хоть что-то понять из их странной перепалки. — Илья Вячеславович, какой проект? Какая заморозка? Наш проект?

Кирсанов поворачивается ко мне и ощутимо мягчеет в лице.

— Сядьте, Полина, — устало просит он.

Черт. Вот именно с этого обычно и начинаются самые паршивые новости. Садиться я сажусь — на диван к заплаканной девочке, а в душе уже все напряглось и похолодело.

Я прям чувствую, на каком тоненьком волоске вдруг повисла судьба “Феи-крестной”.

— У нас поперли сценарий, Полина, — Кирсанов красноречиво смотрит на Диму, видимо, чтобы ясно было, кто виноват.

Пипец.

— Кто? — вырывается из моего рта самый бессмысленный вопрос на свете. Вряд ли мне назовут имя. — И как?

— Разбили стекло у меня в машине и вытащили с заднего сиденья, — голос Варламова звучит опустошенно, — вчера на парковке у ТЦ, где ты покупала платье, помнишь?

— Но… — я запинаюсь, пока меня медленно вымораживает катастрофичность произошедшего. — Зачем ты вообще его из студии забрал? Мы же с ним закончили работу?

— Да, Дим, расскажи, зачем? — Кирсанов улыбается, но в его улыбке ощущается ярость и жажда крови.

Выражение лица Варламова становится затравленным.

— Я предложил Алине, — он кивает на девушку, съежившуюся в углу дивана, — сделать часть её работы, чтобы кастинг на главные роли провели раньше.

— Но зачем? — опешив, спрашиваю я. Это какой-то адский бардак.

Дима смотрит на меня. Очень пристально смотрит на меня. Я аж воздухом давлюсь от этого взгляда.

— Мне было так нужно, — медленно чеканит он каждое слово, — и я не собираюсь отпираться. Кража произошла по моей вине, так что огребать должен я.

— Проблема даже не в “зачем” и “кто должен огребать”, Полина, — вмешивается Кирсанов, видимо, решив, что мы отклонились от темы. — Проблема в том, что если сценарий окажется в сети — мы можем сделать ручкой хорошим кассовым сборам. Это будет провал. Это всегда провал, когда мы не удерживаем интригу и даем зрителю сразу все.