Свои чужие

— Я настолько много решаю?

— У вас исключительные полномочия, — разводит руками Вербицкая. — Вы — автор, в конце концов. Нам нужно ваше одобрение в этом вопросе. Поэтому вы тут.

Это очень сложная информация, которая толкает меня в неверную сторону. Но… Год в компании этой вот Веры? Которая мне совершенно не нравится, и совсем не попадает в типаж моей главной героини? Да и потом, актриска она очень посредственная, нечего ей делать у меня на главной роли.

— Да, мне она не нравится, — тяжело вздыхаю я, — и я не хочу, чтобы это было определяющим.

— Не жалейте. Пусть не тратит наше время, — безжалостно отрезает Алина, — к тому же играет она не очень круто, но её заявка в последний момент пришла, отсматривать отыгрыши мне тогда было некогда, я подтвердила. Посмотрела потом, поняла, что не то, но для контраста оставила.

Вера вышла вслед за нами, ждет у кабинете Алины.

Безмятежная, самоуверенная, будто её уже взяли на эту роль. Стоит себе, зубоскалит с Макаром Зарецким, моей ставкой на роль главного героя фильма.

— Щербакова свободна, — резко припечатывает Алина, только зайдя в кабинет.

— Но вы меня даже не послушали, — девушка дергается, обиженно глядя на нас.

— Я вас видела на видео от агентства, — беспощадно качает головой Вербицкая, а затем смотрит за спину Веры и окликает: — номер девять!

Довольно известная в узких кругах мелодраматичных сериалов Лена Федорович поднимается с кресла. Типаж стильной, характерной, волевой девушки. Да, вот на неё я посмотрю с удовольствием. Да и в дуэте с Зарецким она будет смотреться неплохо…

Пробы затягиваются. Еще три кандидатки, еще шесть отыгрышей сцен. Блин, как же они стараются — эти ребята, явно очень хотят получить роль.

Сегодня я устала недостаточно, сегодня я иду в метро. Хочется пройтись пешком и еще немного подумать.

На душе пусто. Работа над фильмом идет, все встало на круги своя, но мне так пусто, будто у меня не душа — а ледяная Гренландия, и хочется найти нож и сделать себе харакири. Сейчас, когда работа кончилась — это настроение на меня наваливается довольно плотно. И каждая из мыслей в моей голове так или иначе касается Димы.

Если твердо взвешивать происходящее — прошедшие пять лет точно нам с Димой помогли. Встать на обе ноги, добиться желаемого, окрепнуть. А кем мы были тогда, когда расходились? Неудачниками, не дающими друг другу расти? По сути — я сейчас сильнее, чем тогда. И вряд ли снова упаду на колени, сломанная Диминым уходом. И он… Он ведь тоже повзрослел, если вдуматься.

Он ведь выставил Щербакову в тот же день, как заявил о желании меня вернуть. Это ли не маркер принятого решения?

А потом, как этот чертов рыцарь боролся за меня и за этот фильм? На какие кабальные условия был согласен, лишь бы Кирсанов не отказывался от экранизации моей книги. Да, увернулся, потому что мы вернули сценарий, но кто тогда знал, что все обойдется?

Иногда для того, чтобы понять, что ты сделал что-то неправильно, нужно сначала это сделать. Только тогда до тебя доходит. Вот и до меня сейчас медленно доходит, что с Димой я сделала все не так. И сказала не то. И вообще, нужно было поговорить в другой интонации, и о другом, но…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, надо дать этому ощущению время. Если спустя неделю настрой не сменится, если через пару недель в Димином фейсбуке не появится фоточки с очередной девочкой для перепиха — вот тогда я попробую это все исправить. Починить. На моих условиях. Потому что если я все-таки ему шанс дам, то он должен понять — как прежде уже не будет. Я от себя больше не откажусь ради него. И настолько без оглядки ему уже не доверюсь. Я не смогу любить его как тогда, но может быть, выйдет любить по-другому? По-взрослому?

Я задыхаюсь без него. Так не было с Костей, мне было просто больно из-за преданного доверия, но я не ощущала вот этого, выворачивающего наизнанку щемления. Не было этого голода даже по мимолетным прикосновениям, не было дрожи от близости, не было ни-че-го.

А с Димой — все это есть. И больно будет с ним, больно и страшно, но и без него больнее стократ. Без него что ни шаг — то будто по стеклу, как Русалочка, и кажется, что за мной остается дорожка из кровавх следов, до того мне паршиво без него. И может, все-таки стоит еще попробовать? Не с чистого листа, как он хотел, но с чистой строки, с оглядкой на старые ошибки.

Можно.

Если, конечно, ему все еще нужна фригидная, скучная я…

Я ловлю себя на том, что уже три минуты шарюсь в сумке, в поисках телефона и мои пальцы никак его найдут. И вот это меня неожиданно отвлекает от мыслей о Диме, потому что очень неожиданно и до странного пусто в сумке. А вообще, она была открыта или закрыта?

Блин, совсем закопалась в свои мысли, уже и не помню…

В сумке реально пусто. И если кошелек тут, с карточками, я его еще доставала, чтобы вынуть проездной, но нет ключей, и нет телефона. И что это за ерунда такая?