Свои чужие

— Не стоит. Пусть поваляется, — Паша многообещающе улыбается. — Из здания все равно не выйдет, охрана не выпустит. Мне нужно очень многое обсудить со своим сотрудником.

Когда я выхожу из издательства — на миг замираю на ступеньках. Взгляд зацепляется за Полинку, которая вместе с Кольцовой стоит у моей машины. Не уехала. Я, если честно, боялся именно этого. Что она не захочет со мной говорить, попытается избежать, она же ясно вчера дала понять, что возвращаться ко мне не намерена, тем более что явился-то я сюда с Эльвирой, не с Полиной.

И все-таки…

Она стоит, что-то говорит Кольцовой, слегка улыбается, а взглядом уже сверлит меня. И от этого только дышать тяжелей. Дело ведь даже не в том, что она у меня красивая, хотя Полинка действительно красивая. Даже сейчас, бледная, с запавшими от нервного напряжения и недосыпа глазами. Особенно сейчас — такая хрупкая, такая уставшая, что хочется стать тем стеклянным куполом, что защитит мой хрупкий подснежник от ледяных градинок и прочих неприятностей.

Я обещал ей оставить её в покое. Это напоминает мне внутренний педант.

И черта с два я сдержу это обещание. Нет, мне не стыдно. Просто она — моя женщина, и я расшибусь, но добьюсь того, чтобы она меня пустила в свою жизнь и отогрела своим теплом. И я сам — отогрею её. Мою обиженную девочку.

— Ну, давай, Полин, — Кольцова торопливо кивает, как только видит меня.

— Тебя не надо подвозить? — я удивленно поднимаю брови. — Я тебе обещал.

— Я переживу, — откликается Эльвира, пристально глядя на меня. — Мне еще есть, что с Пашей обсудить. А вы займитесь… восстановлением файлов.

Так и хочется сказать: “Кольцова, не переигрывай”. И я мог бы ей сказать, что с Пашей ей уже разговаривать не о чем, но она не особо и слушает, не без облегчения на лице расцеловывается с Полинкой, бросает мне “Чао” и испаряется с горизонта. Ладно. Думаю, если она дойдет до редактора — он ей все объяснит.

Вот теперь приходит черед отдавать расписку Полине. Она читает, смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

— Ты… Ты забрал файл у Кости?

— Я — животное, — ухмыляюсь я, чуть подмигивая, — и моему животному напору не может сопротивляться ни один унылый червяк.

Оно того стоило — так морочиться, потому что иначе Полинка бы не смотрела на меня так пристально, и я бы не тонул в её дивных весенних глазах.

— Спасибо, Дим, не ожидала.

Меня даже от этой простой фразы, такой спокойной, но такой искренней будто окатывает теплой морской волной.

— Пожалуйста, — отвечаю я, а потом, обнаглев, добавляю: — Может, поцелуешь за такие подвиги, заветная моя?

В конце концов, сегодня, кажется, мой день, можно и берега потерять. Тем более что, когда рядом моя заветная весна, — это как раз легче легкого.

— Ну-у-у, — Полинка смотрит на меня испытующе, будто прикидывая, стою ли я такой щедрой платы. — Нужно подумать насчет поцеловать. А вот кофе угостить могу. Если отвезешь меня до дома. Согласен?

Согласен ли я? Она сама приглашает, а не я напрашиваюсь, и согласен ли я?

— Спрашиваешь!

Она улыбается краешком губ, касается моей ладони самыми кончиками пальцев. А у меня в груди сердце бухает лихорадочно, будто у шестнадцатилетнего пацана.

Ох, Полина, вот и что ты со мной делаешь?



Глава 33. Полина

Губа у Варламова не закатывается никогда. Вообще. И всегда раскатывается только шире и дальше.

А еще, слова “нет” Дима не понимает, и не поймет, сколько ни надиктовывай ему его смысл.

Я это знаю, и мне сейчас это очень кстати.

Я хочу, чтобы Дима хотел большего, чем просто кофе. И я знаю, что он будет думать об этом, даже если будет всю дорогу демонстративно спокоен. Когда он там разбежался со своей Верочкой? Две недели назад? И как? Все это время без секса? Он? Ха-ха.

Ха-ха-ха!

Я знаю его аппетиты и мне смешно.

В моей крови кипит азарт, на самом деле. Мне ужасно интересно, смогу ли я довести Верламова до ручки. Раньше — могла. Но раньше я была моложе, свежее, вот это все.

Смогу ли сейчас? Ну, то есть да, все это время Дима вроде бы визировал интерес ко мне, но… Но в постель ведь не тащил. Самым откровенным был, пожалуй, тот эпизод, когда он меня облапал, когда я готовила романтик для Анисимова. И все-таки мне это важно сейчас. Интересую ли?

Мы болтаем о ерунде и не очень, о восстановлении моего ноута, о том, на что имеем право подать в суд точно, а по поводу чего нужно будет обратиться к юристу и уточнить детали, о том, что завтра мне нужно съездить в телецентр, проверить готовность отстроенного под съемки блока внутренних локаций, навести там какой-то свой авторский марафет…

И я смеюсь над его шутками, касаюсь его предплечья то и дело, когда мы притормаживаем на светофора.

Интересует.

Я чувствую, куда сворачивают мысли Димы. Это такое странное интуитивное ощущение, от которого покалывает кожу на кончиках пальцев.

Я вижу, как Варламов становится чуть более напряженным, старательно сосредотачиваясь на дороге. Причем еще до того, как мы доехали до моего дома. Я будто ощущаю эти мысли вокруг себя раскаленным облаком, трепетно касающимся моей кожи то тут, то там, будто оставляя невидимые поцелуи.