Свои чужие

– Ключи, – яростно рычу я так, что оборачиваются официантки, убирающие с праздничного стола. Поражаюсь терпению этих людей, кажется, у них по ресторану можно и голышом пробежать, всем пофиг будет.

Костя вздрагивает, торопливо вытягивает из кармана ключи от моей квартиры.

– Давай поговорим завтра, Поль, когда ты отойдешь… – умоляюще начинает он, но я не хочу слушать этот бред.

Кольцо сдергиваю с пальца резким движением, впечатываю в его ладонь и выскакиваю из ресторана.

Улица. Шумная, яркая вечерняя московская улица.

И я шагаю по ней, пытаясь увидеть яркие краски сквозь серую пелену, заволакивающую мои глаза, пытаюсь услышать шум сквозь неутихающий гул в моих ушах.

Наверное, Костю можно понять…

Наверное.

Я знаю, в чем он может меня упрекнуть. До буквы знаю. Редкий секс, затянутое сближение. Даже к оформлению наших отношений как законных я без энтузиазма отнеслась. Но ведь он знал, что у меня огромное количество проблем с доверием после развода. Знал… И продолжал быть со мной. Зачем-то…

Боже, скажи, зачем мне больно, а? Вот почему просто нельзя взять и выдернуть это все из души, чтобы я не чувствовала всего этого душераздирания?

Я даже не сразу поняла, что несу пальто в руках, так и не надев его. А конец марта не располагает к такой небрежности. Надеваю пальто, но теплее мне не становится.

Холод идет изнутри…

Такси вызываю через приложение. Не хочу сейчас говорить ни единого слова. Горло будто забито ледяными шипами. Скажи слово – и захлебнешься кровью..

Сижу. Жду. Растираю холодеющие пальцы. Смотрю вперед, пытаюсь разглядеть смысл своей жизни в пустом мартовском воздухе.Что-то у меня с тем смыслом жизни опять перебои в поставках…

Я ведь верила в эти отношения. Да, без гормональных бурь, очень спокойные и ровные, но в именно в них я и видела свое будущее. Сколько я знаю пар-друзей, сколько я им завидовала – не описать даже. Ну, после развода, конечно. Когда мне искренне казалось, что без чувств – лучше, чем с ними.

Чувства… Я помню те чувства, сильные, крышесносные, боже, да у меня до сих пор слишком много екает в сторону Варламова, чтобы я этому доверяла. Я бежала от этого.

Я хотела умеренное, спокойное, и вот оно… Дохотелась…

И почему, как я ни попытаюсь создать семью – все выходит через пятую точку?

– Девушка, девушка, это вы такси заказывали? – орет кто-то над ухом, и я запоздало вздрагиваю, кошусь на дисплей телефона. Капец. Три минуты как подъехал, уже, кажется, избибикался весь, а я тут… В прострации.

Дорога вся смазывается в один серый монотонный миг. Таксист о чем-то рассказывает, а я его не слышу, я просто пытаюсь понять – зачем люди вообще разговаривают? Бессмысленное же занятие. Столько вранья происходит благодаря всей этой болтовне.

Я не умею плакать. На самом деле иногда мне жаль, что это так. Яз тех женщин, которые не могут из себя выдавить ни слезинки, даже когда очень хочется. Буду ходить с прямой спиной и неподвижным лицом, но не всхлипну ни разу. А внутри буду очень хотеть,чтобы меня закопали заживо. Потому что даже это не так мучительно, как вся эта соковыжималка.

Мой жених. Моя подруга.

Бывший жених и бывшая подруга…

Как в сериале, ей богу.

В моей жизни мало близких людей. Потеря сразу двоих из самого ближнего круга – невосполнимая потеря. Как будто руку и ногу разом отрубили. И сразу вдруг стало много пустого места в душе. Чем заполнять? Кем?

Как дальше жить без Эльки, с которой я не расставалась с детства?

Куда идти без Кости, к надежности и обязательности которого я так привыкла.

Когда ты чертова медийная личность – всегда ценишь тех людей, которые интересовались тобой до того, как твое имя начали по три тысячи раз вбивать в поисковике. Кто у меня такой был? Костя, с которым я общалась еще юным, только пошедшим в печать автором? Элька, которая видела мои тексты, когда их было еще опасно людям показывать? И вот их нет… Предали!

В своей квартире я долго сижу прямо на полу в прихожей и гляжу в темноту квартиры.

Встаю, переодеваюсь, вешаю платье в шкаф. Задумчиво скольжу пальцами по гладкой синей ткани.

Какая символика… Нет, все-таки плохая была идея позволять Варламову и выбирать, и покупать мне это платье, предназначенное для праздника другого моего мужчины.

Хотя… Хотя, может, и не так все плохо…

Ловя себя на этой мысли, я издаю нервный смешок.

Да уж, лучше так поняла, что нет, не стоит мне цепляться за Анисимова.

Хорошо же, двумя Иудами в моей жизни меньше, так?

Встаю, включаю свет, достаю из шкафа глубокую сумку.

Все равно сейчас не усну, руки просят чем-нибудь заняться, так хоть избавлюсь от вещей этого… персонажа.

На самом деле я лохушка. Почему мне для того, чтобы что-то понять, обязательно дать обухом по голове?

Почему Варламов может понять, что ему нужно, может вышвырнуть Верочку с вещами из своей квартиры, вычистить страничку в Фейсбуке от фоток со своими бабами?

Почему я на все доводы моей интуиции, на все противление души так и не решилась выставить Анисимова сама?