Свои чужие

Серёжа, прости. Я делаю это с благими намерениями.

Жёсткие губы касаются моих, ладонь поднимается выше, обхватывает затылок, пресекая все попытки вырваться или отстраниться. Поздно, слишком поздно.

В ушах гудит так громко, что я больше ничего не слышу. Только чувствовать могу. Как влажный язык приоткрывает мой рот, как скользит внутрь. Как ласкает и задевает мой. Думать буду потом. Жалеть тоже. Анализировать. И грызть себя за то, что так легко позволила Кириллу сломать высокую стену, которую я старательно возводила эти два года. Кирпичик за кирпичиком. Ему удалось разрушить её за считаные секунды.

Я выхожу из оцепенения и целую его в ответ. Переплетаю наши языки, опускаю ладони Самсонову на плечи. Осторожно, потому что помню все его шрамы под футболкой. Они до сих пор стоят перед глазами. Он не дёргается и никак не реагирует. Значит, не больно.

— Лучше бы я не видел тебя сегодня, — с жаром шепчет на ухо. — Крышу сносит, Вита.

— Лучше бы я никогда тебя в своей жизни не встречала, Самсонов!

Он улыбается. Целует мой висок, ухо и шею. Настойчиво, быстро. Словно боится, что начну кричать и звать на помощь. Я буду звать на помощь, но только его. Больше никто не откликается.

Кирилл приспускает тонкую бретельку платья, гладит плечо, затем оголяет грудь. Я без белья. Соски затвердели и сладко ноют. Какое счастье, что сейчас темно и ничего не видно!

— Ты дрожишь, — заключает он. — Боишься меня?

Боюсь. После того, что он со мной сделал, я боюсь подпускать его близко. Слишком свежи все те жуткие воспоминания. Как скулила и выла от бессилия. Молилась ночами, чтобы он пришёл. Но он меня не слышал.

Отрицательно мотнув головой, позволяю его шероховатым ладоням сжать грудь. Несдержанно и грубо, вырывая из лёгких громкий, протяжный стон.

Не растерявшись, опускаю руку ему на ширинку. Вспыхиваю, потому что чувствую нетерпеливо дёргающийся твёрдый член. Самсонов на меня так реагирует. На меня. С ума сойти можно…

Кирилл усмехается, вновь задевает губами мои губы. В этот раз медленно и ласково, смакуя и втягивая в себя сначала одну, затем другую. Томительно и приятно одновременно.

— Ко мне поехали, — просит он.

— Не могу, — мотаю головой. — Я хочу попросить тебя об одном важном деле, — наконец решаюсь произнести.

Кирилл замирает и смеётся мне на ухо. Мурашки тут же расползаются по коже.

Я зажмуриваюсь.

— Умница, знаешь, когда на мужика надавить. Говори, я заинтригован.

Поправив бретельки платья, вскидываю на него взгляд. Глаза такие горящие, что видно даже в темноте. И все слова на свете теряются.

— Ну же, смелее, малыш, — подбадривает меня Кирилл.

Он ставит руки по обе стороны от моей головы и терпеливо ждёт.

— Я… В общем, у меня есть план. Если всё получится, то буду безмерно благодарна! Кирилл, скажи, ты женат?

— Не женат, — отвечает он, задумавшись. — Но несвободен.

Глава 11

* * *

Несвободен.

Он. Не. Свободен.

Это слово на огромной скорости, подобно пуле, врезается прямиком в сердце. Прижимаю ладонь к груди, проверяю. Бьётся. Тихо, едва слышно, но пока бьётся.

— Ты похотливая козлина, Самсонов, — произношу, гордо вскинув подбородок. — Что же ты тогда руки свои распускаешь?

— А ты? — задаёт он встречный вопрос, напоминая, как несколько секунд назад я трогала его ширинку.

— Меня к себе не приравнивай, — отвечаю возмущённо. — Я по делу. Всего лишь хотела, чтобы ты согласился помочь. А вот ты…

— А я потому что хотел. Тебя хотел.

Я хмыкаю, ощущая, как негодование заполняет меня полностью. С головой. Резко отрываюсь от машины и, обойдя возвышающегося надо мной Кирилла, пытаюсь пройти к подъезду. Дома тепло, хорошо. Борщом пахнет.

Ноги подкашиваются, перед глазами пелена. Подъездная дверь расплывается. Стоп, только не плакать. Не плакать. Все врут. Я — Серёже, Кирилл — своей женщине. От осознания этого факта не легче, конечно же.

Я предполагала, что у Кирилла кто-то есть. Больше двух лет прошло, как мы расстались. Когда-то он обещал, что будет только со мной. Но, как говорил доктор в моём любимом сериале: «Ни один вид на свете не создаёт пары на всю жизнь. И не надо про лебедей, они изменяют, как и все, просто у них пиар лучше, чем у кроликов».

— Стоять! — громко выкрикивает мне в спину Кирилл.

Вспоминаю сестру, детский дом и статьи из интернета про семью Кузнецовых. Какая, к чёрту, разница, есть у него кто-то или нет? Я ведь хотела забрать Майю, и только! Фиктивный брак с Кириллом решил бы мои проблемы. От него ровным счётом ничего не требовалось бы. Лишь согласие на принятие ребёнка в семью. Зато справка, подтверждающая доходы супруга с приличной зарплатой, подействовала бы на опеку чудеснейшим образом! Римма Львовна сказала, что сын успешно занялся бизнесом отца, продолжил дело Владимира Степановича.

Но всё это отходит на дальний план. Вперёд выходит жгучая обида на Самсонова. И я ненавижу себя за это. За то, что рядом с ним не могу совладать с эмоциями!

Открыв сумочку, начинаю искать там ключи. Женская гордость шепчет: «Беги от него, беги! Пока опять не попала в плен».

— Вита! — рычит Самсонов.

— Отвали!