Свой, чужой, родной

Еще издали мы услышали богатырский храп, доносящийся из угловой комнаты, и направились туда. На диване лежал мужик неопределенного возраста в цветастых трусах и белой майке-алкоголичке, которую Брюс Виллис обессмертил в первом «Крепком орешке», правда, на мужике она смотрелась далеко не так импозантно.

Женщина, опередив нас, поспешно прикрыла храпуна одеялом, до того сброшенным на пол. Мужик выдал особо мощную трель, а женщина спросила:

— Чего он натворил?

— Дом купил, — ответил Валька с сияющей улыбкой.

— Смеетесь, что ли? — еще больше испугалась женщина.

— Если бы. Дом идет под снос, а его, оказывается, шесть лет назад Юрий Алексеевич купил по доверенности от некоего лица.

— И что теперь? Посадят?

— Для начала надо бы разобраться. Разбудить его можно?

— Попробуйте.

Валька подошел к мужику и, ухватив за предплечья, придал его телу вертикальное положение, после чего гаркнул прямо в ухо:

— Подъем!

Мужик вздрогнул и открыл глаза. Теперь стало ясно: ему лет сорок, пьет беспробудно, а женщине доводится сыном, их внешнее сходство было несомненным.

— Чего? — спросил он громко.

— Поговорить надо! — проорал в ответ Валька.

— Ты чего орешь? — малость обалдел мужик.

— Думал, ты не слышишь.

— Откуда тебя черт принес?

— Из городской администрации. Ты дом купил? Нижняя Гончарная, 23. Шесть лет назад.

— Дом? На хрена мне дом? У меня вот… есть дом. Ничего я не покупал.

— А паспорт твой? Кому паспорт давал, вспоминай.

— Да на хрена? Я по-любому ни при чем.

— Ни при чем! — передразнил Валька. — Я бы сказал, что ты видишь стакан наполовину полным.

— Чего?

— Оптимист ты, Юра, вот чего. Вспоминай, кому паспорт давал.

Женщина в продолжение этой беседы сползла в кресло и теперь с ужасом смотрела на нас, прикрыв рот рукой.

— Так я и знала, — пробормотала она. — Ведь чуяло мое сердце…

— Ну, завелась! — отмахнулся Юра.

Валька повернулся к женщине, видя его заинтересованность, она продолжила:

— Мне этот парень сразу не понравился.

— Какой парень? — задала вопрос я.

— Этот… с паспортом. Лет пять назад… или шесть… да, шесть, наверное… Юрку приволок. В стельку пьяного. Я еще удивилась, где их черт свел. Парень-то моему не пара. Во-первых, трезвый, хоть и попахивало от него, но всяко не пьяный, хотя говорил вроде запинаясь. Только меня не проведешь, я всю жизнь с алкоголиками — сначала отец, потом муж, теперь вот сыночек, прости господи. Я уже тогда заподозрила, что прикидывается. И на всякий случай велела Юрке замки в двери сменить, когда очухался. Ключи-то у него с собой были. Как бы из дома все не вынесли, пока я на работе. У парня с собой бутылка была, я, конечно, прогнать его хотела, но этот бельмы открыл, бутылку увидел… Оставила я их здесь допивать, чего толку скандалить, ведь все равно не успокоится, пока все не вылакает. А как услышала, что мой захрапел, сразу сюда. Парень вроде тоже в кресле кемарил, но я ему на дверь указала. Он и ушел. А через несколько дней снова является. Я как раз с работы вернулась, а они в кухне водку жрут. Парень тут же ушел, я своего давай ругать, мол, почто привел? Смотрю, а на холодильнике паспорт лежит. Юркин. Меня аж в жар кинуло. Зачем, говорю, тебе паспорт? А Юрка мне: «Дружок принес». Я, говорит, у него в прошлый раз паспорт оставил. Да Юрка сроду с собой паспорт не носил, на что он ему? Неужто, думаю, кредит взял или еще чего! Паспорт у него в комоде лежал, в верхнем ящике. Не иначе как этот гад спер, когда мой дурак зенки залил. Ведь мошенников развелось… Сколько ночей не спала, все ждала беды… И вот дождалась…

— Ну, беды-то пока нет. Нам бы только установить личность этого парня. Как его звали?

— Да откуда ж мне знать? Юрка, ты помнишь парня, который твой паспорт свистнул?

Юрка с большой уверенностью ответил «Слава», потом «Гена», потом «Серега». Махнул рукой и со вздохом добавил:

— Да не помню я, когда это было!

Вопрос о том, где парень жил и при каких обстоятельствах они познакомились, тоже остался без ответа.

— А вы что-нибудь о нем рассказать можете? — обратился Валька к женщине.

— Чудной он какой-то.

— Что значит чудной?

— Ну, не знаю… Не могу объяснить. Чудной. Тихоня вроде нашего соседа Стасика, тот с детства то со скрипкой, то с глобусом… Пьяного изображал, а сам весь такой… вежливый. Не матюгнулся ни разу. Интеллигент, одним словом. А глаза дурные. Такой запросто зарежет. Маньяк, одним словом.

«Ну вот, и маньяк появился, — с тоской подумала я. — Почему бы и нет, кстати? Распихивать людей по мешкам — занятие как раз для маньяков».

— А что-нибудь конкретное запомнили? — продолжил задавать вопросы Валька. — Рост, цвет волос, как был одет?

— Куртка на нем была хорошая. И ботинки. Одет чисто. Рост большой, вот как у тебя. Только он щуплый и сутулился, может, нарочно. Волосы русые… Стрижка короткая, на пробор зачесана, отец мой так ходил. Взгляд дурной, но это я уже говорила. Рубашка на нем была, на все пуговицы застегнута. У нас так рубашку только старики носят. Вроде все… Этот гад прям перед глазами стоит, а берусь рассказывать — ничего не получается.