Свои и чужие

Он был чем-то похож на старика Хоттабыча в старом фильме. Широкие жёлтые шаровары и шлёпанцы с загнутыми носами только усиливали сходство.

Я вспомнил Омделёра, улыбнулся и сказал:

— Я продаю её за тридцать.

— У тебя никто не купит разбитый Ленд Ровер за такие деньги. Ты посмотри, стекло в дырах, и это только то, что я могу сказать на первый взгляд. Никто не даст за него больше семи тысяч. Максимум — семь с половиной.

— А ещё там простреляны сиденья и дыра в одной стойке. Потому и тридцать

— Вот! Ты сам сказал про стойку и сиденья. И это мы ещё не смотрели двигатель, ходовую… Не больше девяти.

— Уважаемый…

— Пратап Марвари, — сказал продавец, приложив руку к груди и коротко поклонился.

— Гена Сухов. Так вот, уважаемый Пратап Марвари, я продаю эту машину за тридцать тысяч.

— Ты не сбрасываешь цену, — тихим голосом заметил Пратап. — Мы же торгуемся.

— Шри Марвари, — блеснул я знанием индийского этикета, и продавец расплылся в улыбке. — Я не торговец, я простой русский путешественник. Я не умею торговаться.

— Русский? Из Демидовска?

— Русский, русский, — не стал уточнять я.

— Я дам тебе пятнадцать.

— Если дашь двадцать, Ленд Ровер твой.

— По рукам. Но только потому что русский, — он широко и искренне улыбнулся, и сказал. — Хинди-руси бхай-бхай!

Только выйдя на улицу, я вспомнил, что этот лозунг индийско-советской дружбы видел как раз в том самом фильме про Хоттабыча.

Бобра за воротами не было. Я стоял в чужом городе, без карты, без вещей, без оружия, с колодой купюр в кармане и не знал, куда мне идти. Когда я уже начал злиться, на противоположной стороне остановился знакомый Терракан и голос капитана Боброва вернул мне веру в дружбу.

— Прыгай, поехали. Мы гостиницу нашли.

Я привычно открыл заднюю дверь, однако, Энн на переднем сиденье не увидел. И хитро поинтересовался:

— Бобёр, куда девушку дел?

— В номере сидит.

— Опять с одной кроватью на всех взял, извращенец?

— Да ну тебя. Мы для себя взяли, ты сам снимешь, хоть королевские апартаменты.

Комплекс «Шератон Нью-Дели» состоял из маленькой, в двадцать номеров, гостиницы и огромного ресторана. Главным в этой паре был явно не отель. Даже на ресепшн пришлось идти мимо метрдотеля. Бобёр мгновенно обсудил вопрос заселения с портье, сунул ему мой АйДи, и уже через минуту мы поднялись на второй этаж.

— Твой девятнадцатый, — сказал Сергей и протянул ключ. — Наш рядом, двадцатый. Заходи, будем планировать, куда дальше.

— Давай лучше в ресторане посидим, поговорим.

— Хоп. Полчаса тебе хватит привести себя в порядок.

— Ну, мне надо принять ваннну… выпить чашечку кофэ…

Мы синхронно засмеялись.

— Бобёр, давай через час в ресторане

Номер навевал ностальгические воспоминания о провинциальных советских гостиницах. Небольшой холл с оружейной пирамидой, вешалкой и двумя дверями — в санузел и в спальню. Мебель радовала — она оказалась плетёной из какой-то лианы и выглядела очень симпатично. Даже стенки и дверцы одёжного шкафа состояли из твёрдых рам, переплетённых полосками чего-то, похожего на листья камыша, но достаточно твёрдого.

Главным элементом была кровать. Как обычно, в номере стояло гигантское низкое ложе, на этот раз на толстых бамбуковых ножках. Я не стал разбирать сумки, просто свалил их у шкафа и пошёл в душ.

В ресторане сидели в основном индусы, причём, многие были в тюрбанах прямо за столом, ничуть этого не смущаясь. Я уже успел неплохо перекусить, друзей ещё не было.

Неожиданно на противоположный стул плюхнулся полный мужчина средних лет, рыжий до такой степени, что, казалось, в зале стало светлее. Он протянул мне бутылку пива и безо всякого приветствия сказал:

— Держи. Я Мик Дик.

— Занято, — угрюмо буркнул я в ответ.

— Ничего. Я не помешаю.

— Вам что-то от меня надо? — неприязненно спросил я.

От незваного гостя несло какой-то кислятиной, брился он последний раз не позже, чем позавчера, да и вообще, я не был настроен вести беседы с посторонним.

Я оглядел мужчину внимательнее. Голову его венчала причёска в стиле «пожар на картонажной фабрике» совершенно огненного цвета, полные губы непрерывно двигались, ноздри раздувались. На нём была претенциозная чёрная безрукавка, из которой торчали массивные руки, покрытые густыми рыжими волосами. На стол он бесцеремонно поставил барсетку в стиле девяностых, а толстое золотое кольцо на пальце только дополняло образ.

— Ничего не надо. Я завтра улетаю домой, в Куинстон. Насмотрелся уже на эти черномазые рожи. Вот, увидел нормального белого парня, решить поставить лучшего в мире пива.

— Спасибо. Сейчас сюда придут мои друзья, нам надо поговорить. Так что освободи стул.

— Да ладно. Что ты как не родной. Придут, я подвинусь. Пей, — и он подтолкнул бутылку ближе ко мне.

— Струна, ты уже завёл знакомства? Нетипично для тебя, — раздался сзади Серёгин голос.

— Здравствуйте, — поддержала его Энн.

— Вот, — начал я оправдываться. — Подсел ко мне человек, я говорю, что жду друзей, он и слушать не хочет.

— Парни, я завтра уматываю в Новую Ирландию, хотел под конец посидеть в нормальной, белой компании.