Свой почерк в режиссуре

Еще через пять минут я сидел в машине и мчался в редакцию, а еще через полчаса уже был в кабинете заместителя главного редактора журнала И. Ю. Андроповой и с пылом убеждал ее найти время посмотреть мои фильмы.

Андропова удивленно разглядывала меня светлыми глазами сквозь стекла очков.

– Понимаете, Ирина Юрьевна, – горячился я, – это детские музыкальные картины, по сути мюзиклы, фактически новый жанр для нашего кино. Нам, кинематографистам, было бы так важно, чтобы журнал откликнулся на эти работы…

– Я понимаю, – уклончиво проговорила Андропова, – но дело в том, что кино у нас занимается другой сотрудник.

– Я бы очень просил, чтобы фильм посмотрели именно вы! – вдохновенно убеждал я. – Я очень доверяю вашему мнению!

– Вы что, читали мои статьи? – заинтересовалась Андропова.

– Разумеется! – ни на секунду не задумавшись, соврал я, доселе не державший журнала в руках. – Постоянно слежу за ними! И поэтому знаю, какой у вас тонкий вкус.

– Благодарю вас, – улыбнулась Андропова. – Но у меня совершенно нет времени! – продолжала сопротивляться она.

– Ну, тут я под вас подстроюсь, это не проблема! – настаивал я. – Мы можем это сделать в любое время! Даже в выходные. Поймите, это прелестные детские фильмы! У вас, кстати, есть дети?

– Есть, – вздохнула Андропова.

– Ну вот и прекрасно! – просиял я. – Возьмите на просмотр детей, доставьте им удовольствие. Я закажу зал на студии, даже машину, чтобы вас привезти, отвезти…

– Машина у меня есть… – скромно заметила Андропова.

– Тем более! – не сдавался я. – Можно даже привезти фильмы вам на дачу, показать, чтобы вам было удобно. Дача ведь у вас, наверное, тоже есть?

– И дача есть, – опять вздохнула Ирина Юрьевна. – Но ведь мое мнение ничего не решает.

– А ничего и не надо решать! – упрашивал я. – Просто посмотрите. Больше ничего.

Так мы играли в эту игру минут сорок. Помните, как в детстве – «да» и «нет» не говорить, белый и черный не выбирать? Оба мы прекрасно понимали, о чем идет речь, но в открытую не было сказано ни слова. Наконец она сдалась. Дело было в четверг. Мы договорились, что я закажу на студии просмотровый зал на понедельник и перезвоню ей, чтобы подтвердить.

Я искренне поблагодарил Ирину Юрьевну и с легким сердцем отправился домой. Ехал я не спеша, тщательно обдумывая свой следующий шаг.

Из дома я позвонил в «Экран», в приемную Хессина, и уверенным голосом попросил секретаршу Галочку зарезервировать на понедельник директорский просмотровый зал. На целый день. Ведь фильмы шли пять часов.

– А вы согласовали с Борисом Михайловичем? – удивилась секретарша.

– Я не думаю, что у него будут возражения, – небрежно сказал я. – Этот просмотр устраивается для семьи Андроповых. Они приедут смотреть мои фильмы.

– Ах вот как! – задохнулась секретарша.

Я положил трубку, еле сдерживая смех.

Ровно через пять минут раздался звонок. Звонил Хессин.

– Я правильно понял, Володенька, – осторожно приступил он к разговору, – у вас в понедельник намечается какой-то просмотр…

Я улыбнулся. «Володенькой» при всем своем хорошем отношении ко мне Хессин меня раньше никогда не называл.

– Совершенно верно, Борис Михайлович, – спокойно ответил я. – Вы все правильно поняли. В понедельник семья Андроповых приедет смотреть «Петрова и Васечкина».

Хессин помолчал.

– А можно узнать, как… каким именно… – неуверенно начал он.

– Конечно, – усмехнувшись про себя, прервал я директора. – Вы хотите узнать, кто их пригласил? Я их пригласил, Борис Михайлович. Лично.

– А-а, – только и сказал Хессин.

– Всего доброго, Борис Михайлович, – вежливо попрощался я и положил трубку.

Каменная баба

Однако час моего подлинного торжества еще не наступил. Он пришел на следующее утро вместе с ранним телефонным звонком.

– Владимир Михайлович? – радостно осведомился мужской голос.

– Да, это я, – ответил я, волнуясь, ибо почему-то почувствовал, что сейчас будет решаться моя судьба.

– Сейчас с вами будет говорить Стелла Ивановна Жданова, – торжественно произнес голос. – Соединяю.

Я вам должен заметить, что эта всемогущая дама была заместителем Лапина, отвечавшим непосредственно за продукцию «Экрана». Я прозвал ее про себя «каменная баба», после того как несколько раз наблюдал, с каким каменным лицом она шествовала по коридорам студии, не удостаивая режиссеров, с большинством из которых она, безусловно, была знакома, даже легким кивком. Как правило, за ней шелестела небольшая свита, состоявшая из референтов и просителей с подобострастными лицами.

Мое личное с ней знакомство, если, конечно, его можно считать таковым, было ограничено сдачей моего предыдущего фильма «Жил-был настройщик», о котором я вам уже не раз упоминал. Хессин, не беря на себя решение по оценке этой моей картины, переадресовал его вышестоящему начальству. Таким образом, в назначенный день я оказался в личном просмотровом зале Ждановой на десятом этаже здания телецентра в Останкино. Она вошла с небольшой свитой и, устроившись в кресле, наконец обратила на меня внимание, ухитрившись при этом не то что не поздороваться, но даже и не взглянуть в мою сторону.