Свои. Путешествие с врагом

Гораздо легче, по крайней мере, на первый взгляд, поминать жертв, однако и тут немедленно обнаружилось множество “подводных камней”. Каждый год в Литве проходит множество мероприятий, призванных напомнить о трагедии европейского и литовского еврейства, но если внимательно вслушаться в речи, которые на них звучат, или вчитаться в их программы, обнаруживается, что нередко историческая правда искажается умолчаниями о роли литовцев в уничтожении собственных соседей. Об этом либо не вспоминают вообще, либо явно приуменьшают вину или пытаются убедить, мол, евреев убивали только закоренелые преступники или “отбросы”, тогда как обычные литовцы ничего подобного не делали. Стоит ли говорить, что об ответственности национальных лидеров, о невероятной жестокости и националистическом патриотизме убийц, равно как и о том, что в десятках городов и местечек Литвы издеваться над евреями начали еще до того, как пришли нацисты, речь зачастую не идет вообще.

В этой связи очень показателен выбор даты для национального дня памяти жертв Холокоста в Литве. Обычно поминовение совершается либо в Международный день памяти жертв Холокоста, то есть 27 января, в день освобождения Аушвица-Биркенау, либо приходится на дату, значимую для истории Холокоста в той или иной стране. Литовское правительство назначило мемориальной датой 23 сентября, день, когда в 1943 году было ликвидировано вильнюсское гетто; примечательно, что главная роль в этом скорбном событии принадлежала нацистам, а не литовским коллаборантам. На мой взгляд, куда более подходящей датой было бы 28 октября, когда в Девятом форте литовцы расстреляли более десяти тысяч евреев из каунасского гетто. Разумеется, эта дата заставила бы задуматься об ответственности местных жителей, но именно такое напоминание представлялось тогда крайне нежелательным. (По схожим принципам день поминовения назначали в Эстонии. В конце концов, предпочли 27 января, несмотря на то что среди узников Освенцима не было ни одного эстонского еврея. Не исключено, что такой выбор был формой скрытого протеста против требования ввести в календарь дату, напоминающую о трагедии, которая не столь важна для эстонской истории.)

Еще одной попыткой создать альтернативный нарратив Второй мировой войны и Холокоста можно считать стремление уравнять злодеяния нацистов и коммунистов. Очевидно, что при таком подходе – его нередко называют “теорией двойного геноцида” – стирается признанная всем миром уникальность Холокоста как беспрецедентного зла, а внимание и сочувствие переносится на сравнительно недавние страдания литовцев под советским игом. Отчасти стремление закрепить определение “геноцид” за действиями коммунистического режима может объясняться тем, что евреи (среди них было немало коммунистов) в этой логике тоже предстают виновными. Тем самым создается ложная симметрия злодеяний, которая обесценивает или, по меньшей мере, ослабляет позицию тех, кто призывает критически осмыслить литовский коллаборационизм. К сожалению, попытки пересмотреть изначальный смысл понятия “геноцид” отразились в литовском законодательстве: так, например, Сейм принял резолюцию, объявляющую геноцидом преступления советского режима и предписывающую уголовную ответственность за соучастие в них.

Подобные настроения во всеуслышание заявили о себе в 2003–2004 годах, сразу после того, как Литва вошла в Евросоюз и НАТО. Они во многом объясняют, почему литовский Сейм принял подписанную 3 июня 2008 года Пражскую декларацию о европейской совести и коммунизме, которая, на мой взгляд, во многом способствует искажению правды о Холокосте. Подписанная тридцатью тремя политиками, историками и общественными деятелями, главным образом из Центральной и Восточной Европы, она, по сути, предлагает не видеть различий между злодеяниями нацистов и коммунистов: “Европа не сможет объединиться, пока она не упразднит разрывы в собственной истории, не признает коммунизм и нацизм единым наследием и не инициирует полную и многостороннюю дискуссию о преступлениях всех тоталитарных режимов”. Одним из практических шагов к преодолению исторических разрывов должен был стать “тщательный пересмотр и согласование учебников по истории Европы, чтобы дети могли узнать о коммунизме и осудить его совершенно так же, как сейчас они учатся справедливо оценивать нацистские преступления”. Кроме того, авторы декларации предложили создать Институт общеевропейской памяти и совести, который исследовал бы тоталитаризм во всех его проявлениях, поддерживал региональные академические структуры, занимающиеся (преимущественно в рамках “теории двойного геноцида”) изучением тоталитарных злодеяний и одновременно служил бы музеем и мемориалом всех жертв тоталитарных режимов.